Эллиот придерживает одну из дверей ресторана открытой.
— После вас, дамы.
Моя мама входит первой, я следую за ней.
— Спасибо, мистер Трэверс.
Он усмехается.
— Зови меня Эллиот. Тебе не нужно быть такой формальной. Может быть, однажды тебе будет достаточно комфортно называть меня папой.
Этого ни за что на свете не случится. Может, он и женат на моей матери, но это все. Даже называя его по имени, я чувствую себя немного неловко.
Метрдотель приветствует нас в фойе.
— Мистер Трэверс, я приготовил для вас обычный столик. Не хотите ли последовать за мной?
Эллиот улыбается.
— Спасибо, Генри.
Заведение небольшое, уютное и кричит о высоком классе, начиная от качества мебели и заканчивая произведениями искусства на стенах. Все столики расположены на приличном расстоянии друг от друга, что дает посетителям достаточно уединения, чтобы они могли вести разговоры, не будучи подслушанными. Идя в ногу с остальными, я не могу не заметить, как за нами наблюдают. Почти на каждом лице читается узнавание и своего рода сдержанное рвение при виде мистера Трэверса и его сына. Эллиот улыбается и кивает нескольким другим посетителям. Илай игнорирует их.
Наш столик у окна с видом на красивый сад, спрятанный в углу. Елена садится рядом с Эллиотом, оставляя меня застрявшей рядом с Илаем. Он вынимает наушники и падает на свое сиденье, не отрывая глаз от телефона.
Я опускаюсь на свой стул и замираю.
Почему у меня четыре вилки и три ножа?
Это суровое напоминание о том, что это не мой мир. Я не должна быть здесь. Я привыкла к ресторанам в стиле мамы и папы с теплой, гостеприимной атмосферой и комфортной кухней. Я не утонченная и не светская львица. Я ничего не смыслю в этикете.
Мои руки дрожат, когда я разворачиваю салфетку и кладу ее себе на колени. Разглядывая столовое серебро во второй раз, я пытаюсь угадать назначение каждого из них.
Основная вилка, запасная вилка? Вилка для салата? Нож для масла? Нож для мяса? Нож для овощей? А еще есть разные ложки. Ты, должно быть, блядь, издеваешься надо мной.
Официант появляется рядом с нашим столиком, готовый принять наш заказ.
— Ооо, думаю, я начну с устриц, — воркует моя мама, заглядывая в свое меню. — Это мое самое любимое блюдо. За ним следует органический шотландский лосось. Можно нам также бутылку вашего самого дорогого вина?
Я уверена, на данный момент, единственная причина, по которой мы здесь, это то, что Елена хочет убедиться, что все друзья Эллиота видят нас вместе. Она готова сыграть свою роль жены из высшего общества и будет искать людей, от которых сможет узнать все сплетни.
Я открываю свое меню и просматриваю потрясающий выбор предлагаемых блюд.
— Думаю, я просто обойдусь без закуски и возьму свиную отбивную с грибами, Бок-чой и чили. Можно мне к этому еще картошку фри и бутылку родниковой воды, пожалуйста?
— Ты уверена в этом, милая? — Спрашивает Елена. — Я не думаю, что тебе нужны углеводы. Может быть, вместо этого хороший салат?
Волна тепла поднимается вверх по моему горлу и по лицу. Я почти уверена, что все за соседними столиками видят, как по моим щекам разливается румянец.
Моя улыбка натянута.
— Я довольна тем, что выбрала. Спасибо.
— Я тоже начну с устриц. Затем тушеного кролика по-калифорнийски и стакан минеральной воды, раз уж я за рулем. — Внимание Эллиота переключается с меню на его сына. — Илай?
Он не отрывает взгляда от телефона.
— Свинина.
— У вас с Арабеллой уже есть кое-что общее, — говорит Эллиот, когда наш официант уходит.
Илай ворчит.
— Это просто еда.
— Илай тоже очень интересуется искусством. — Эллиот адресует эти слова мне. — Твоя мама сказала мне, что тебе нравится рисовать.
Я тереблю салфетку на коленях и улыбаюсь в ответ.
— Я надеюсь однажды создать свою собственную линию одежды.
Моя мама смеется.
— Иметь мечты - это хорошо, но тебе также нужен талант.
Ее слова ранят. Ни разу она не проявила интереса к моим дизайнам.
Они хороши. Действительно хороши.
Я получила много похвал от своих учителей, и хотя меня не должно волновать незаинтересованность Елены в моих стремлениях, это все еще причиняет боль.
Я игнорирую ее и поворачиваюсь к мальчику, сидящему рядом со мной.
— Ты планируешь стать художником?
Эти бурные зеленые глаза отрываются от экрана его телефона и встречаются с моими. Его губы изгибаются.
— Ты не планируешь быть художником. Ты либо есть, либо нет.
Я сглатываю, смущение охватывает меня.
— Я имею в виду графический дизайн или что-то в этом роде...
— Какого хрена ты спрашиваешь?
— Я просто пытаюсь быть милой.
— Не надо.
— Илай. — В голосе его отца звучат предупреждающие нотки.
Илай не обращает на него внимания, но возвращает свое внимание к тому, что у него на телефоне.
— Не волнуйся, дорогой, — моя мама похлопывает своего новоиспеченного мужа по руке. — Это все еще так ново для всех нас. Я уверена, что для детей нормально ссориться.
Я тянусь к своему запястью под столом и касаюсь браслета дружбы. Ощущения металлических амулетов под моими поглаживающими пальцами достаточно, чтобы успокоить меня. Мне просто нужно пережить следующие несколько дней.
Официант возвращается с нашими напитками, и Елена и Эллиот вступают в беседу. Моя мама ловит каждое его слово, и от этого у меня сводит зубы. Я отключаюсь от их болтовни и потягиваю свою воду.
Движение привлекает мой взгляд, и я поворачиваю голову как раз в тот момент, когда Илай наклоняется ко мне. Он вторгается в мое пространство, так близко, что я могу видеть изгиб его темных ресниц, резкость его скул, блеск его зубов, когда он усмехается мне.
— Позволь мне кое-что предельно прояснить для тебя. У меня нет ни малейшего гребаного интереса быть твоим другом. Ты не семья, и мне похуй на твое счастье.
Мой взгляд опускается на кольцо, пронзающее его губу, и кончик его языка высовывается, чтобы щелкнуть металлическим обручем.