— Я могу ошибаться, но я почти уверен, что вопрос «кто ты» подпадает под сценарий «попытка выяснить».
— Она не хочет знать, кто я такой. В этом вроде как весь смысл. Она получает удовольствие, дурачась в темноте с незнакомцем.
— И тебе нравится быть тем незнакомцем, вот почему ты сейчас так чертовски зол. Твоя маленькая игрушка больше не хочет играть.
— Она не моя игрушка. Я делаю это по одной причине. Я хочу, чтобы она убралась к чертовой матери из моей школы, из моей семьи и из моей жизни.
Он похлопывает меня по плечу, когда мы входим в класс.
— Продолжай говорить себе это. Мы оба знаем, что ты лжешь. Я не видел, чтобы ты так вкладывался в кого-то с тех пор, как … Ну, никогда. Если бы ты действительно разозлился из-за того, что ее мама вышла замуж за твоего отца, ты бы не игнорировал очевидный источник проблемы и не сосредотачивался на том, кто не имел права голоса.
Мы пересекаем комнату к нашим столам, и я закидываю свою сумку под них.
— Моя теория в том, что она сделала твой член твердым в первую секунду, когда ты встретил ее, — продолжает Келлан низким голосом. — Я понимаю, что у тебя помутилось в голове, но наказывать ее за то, над чем она не имеет контроля, безумие, даже по моим стандартам.
Он не ошибается. Я знаю это. Мне просто все равно. Я ушел от нее на прошлых выходных, чтобы сдержать свое слово и не трахнуть ее. И теперь она пытается наказать меня, игнорируя меня. К черту это. Если она хочет играть в игру таким образом, тогда я полностью согласен.
Вваливаются остальные студенты, уровень шума повышается, когда они занимают свои места и достают книги.
— Хорошо, класс. Успокойтесь. — входит мистер Беллами. — У нас есть только час, так что давайте сразу приступим к делу. В начале недели я попросил всех вас написать три эмоциональных абзаца. Я сказал вам копнуть поглубже и написать статью о том, что вы чувствуете по поводу чего-то, чего угодно. Как у вас получилось? Кто хочет встать и зачитать мне что-нибудь вслух?
Раздается бормотание и шарканье ног, когда все оглядываются по сторонам, надеясь, что выберут кого-то другого, чтобы им не пришлось этого делать. Я жду, позволяя волнению класса возрасти, а затем встаю.
— Мистер Трэверс? Вы принимаете удар на себя? Хороший человек! Поднимайтесь сюда. — Он улыбается мне. — Это то, что мне нравится видеть.
Я открываю свою тетрадь, когда выхожу перед классом и прислоняюсь к столу мистера Беллами лицом ко всем. Мой взгляд блуждает по комнате. Келлан ухмыляется. Джейс и Эван прижимаются друг к другу и смеются, не обращая на меня никакого внимания. Линда подпирает голову подбородком и смотрит прямо на меня, намекающая улыбка дразнит ее губы. Я переключаю свое внимание с нее на белокурую головку рядом с ней. Глаза Арабеллы широко раскрыты, нижняя губа прикушена, и она пристально смотрит на меня. Что-то вспыхивает между нами. Осознание. Жар, к которому я почти могу прикоснуться.
Я улыбаюсь, мои глаза встречаются с ее, когда я поднимаю тетрадь. Мне даже не нужно смотреть на нее. Я запомнил эти слова.
— Каково это - быть любимой? Иметь кого-то, кому не все равно? Кого-то, кто замечает, когда ты счастлив или грустен? Каково это - знать, что кто-то рядом, когда тебе нужно поговорить? Чувствуешь ли ты тепло солнца, когда оно целует твою кожу, только для того, чтобы оставить тебя холодным, когда оно прячется за облаком? Или это как жар от душа? Может быть, это как огонь, обжигающий тебя. Такая любовь оставляет у тебя шрам на всю жизнь? В моих мечтах я любима. Меня держат и обожают. Тепло этой любви окружает меня, как солнце, как горячая вода, как огонь. Но когда я просыпаюсь, мне холодно, меня игнорируют, я один.
Моя улыбка становится шире, когда я вижу вспышку узнавания в ее чертах. Я делаю вид, что переворачиваю страницу, но не прерываю зрительный контакт с ней.
— В своих снах я испытываю голод. Ужасный голод, который, как я думала, никогда не сможет быть утолен. Пока он. Пока он не нашел меня. Он утоляет этот голод и в то же время усугубляет его. Его труднее игнорировать. Он заставляет меня хотеть быть плохой. Разорвать цепи, в которые я сама себя заковала.
— Я хочу быть хорошей. Но, о, я жажду быть плохой. Если бы кто-нибудь знал. Если бы кто-нибудь заподозрил...
— Прекрати! — Она хлопает руками по столу и вскакивает на ноги.
— Мисс Грей, присаживайтесь. — Слова учителя доносятся из-за моей спины, но я не обращаю на него внимания, глядя прямо на Арабеллу и продолжая читать.
— Если кто-нибудь заподозрит, как сильно я нуждаюсь в том, что он мне дает. Как сильно его прошептанные слова похвалы согревают мою кожу...
С раскрасневшимся лицом она выбегает перед классом и выхватывает книгу, свой дневник, у меня из рук.
— Где ты это взял? — Ее голос резкий, но глаза влажные и полные страха.
Я пожимаю плечами.
— Я тебя ненавижу!
Я смеюсь.
— Пока нет, ты этого не делаешь. Но ты сделаешь, принцесса. Я обещаю тебе это.
Глава 73
Арабелла
— Эй, Арабелла. Майлз заставлял тебя делать что-нибудь плохое в последнее время? — Эван хихикает через стол для завтрака, шевеля бровями. — Он утолил твой голод?
Гаррет смеется.
— Он дал тебе что-нибудь пососать, прежде чем уйти домой прошлой ночью?
Вокруг нас разражается смех, рябью разносящийся по кафетерию.
Закрываю лицо руками, тепло от моих щек обжигает ладони.
— О, боже мой. Пожалуйста, прекрати.
Прошла неделя с тех пор, как Илай прочитал отрывки из моего нового дневника. Глубина моего унижения достигла новых мучительных уровней. Я до сих пор не знаю, как он это получил.
Илай Трэверс больше, чем монстр.
Он превратился в мой кошмар наяву.
Он не только перерыл священные для меня страницы, но и увидел часть меня, которую я никому не открывала. Мою уязвимую сторону. Мою боль. Надежды и тьму. Мне повезло, что это был не мой оригинальный дневник. По крайней мере, он в безопасности дома. И все же это осквернение чего-то важного для меня причиняет боль.