Когда они уходят, их голоса становятся тише, пока не возвращается тишина, она опускается на четвереньки. Мои глаза блуждают по ней. Платье почти ничего не скрывает, а поза, в которой она находится, задирает юбку над ее задницей, демонстрируя стринги, которые на ней надеты. Мой член твердеет, и я облизываю губы языком. Я должен убираться отсюда, пока она не увидела меня и не обвинила в том, что я смотрю на нее. Она была бы права. Я смотрю на нее, но дело не в этом. Я был здесь первым. Она просто не видела меня. Но я не двигаюсь к воротам. Ноги сами несут меня ближе к ней, потому что она шепчет, и я хочу знать, что она говорит.
Она меняет позу, садясь, подтянув колени и обхватив их руками. Я останавливаюсь позади нее и прислоняюсь плечом к надгробию рядом со мной.
Что-то острое скручивает мой желудок, когда она представляется Зои, и мне требуется каждая капля самоконтроля, которая у меня есть, чтобы не схватить ее за плечо и не оттащить от девушки, которую я пытался защитить и потерпел неудачу. Вместо этого я делаю еще один глоток водки и просто наблюдаю за ней.
— Ты была одной из популярных девушек? Ты, должно быть, была, если дружила с Лейси. Ты когда-нибудь чувствовала себя круглым колышком, пытающимся втиснуться в квадратное отверстие? Прямо сейчас это мой мир. Я не уверена, где мое место.
Ее голос звучит грустно, она побеждена, и небольшой укол вины пронзает меня. Я напрягаюсь и отталкиваю это. Я сделал то, что должен был сделать. Она не заслуживает моей вины, моего беспокойства. Она здесь, потому что вступила в сговор со своей матерью, чтобы заполучить богатого мужа.
Так почему же я делаю шаг вперед и присаживаюсь рядом с ней на корточки, зажав бутылку расслабленными пальцами между бедер.
— Она была популярной. — Мой голос заставляет ее подпрыгнуть. — Пока она не перестала. — Я поднимаю бутылку и предлагаю ей. Она качает головой.
— Что с ней случилось? — Ее голос звучит неуверенно. Я могу догадаться, почему. Она ждет, когда я нападу.
— Она рискнула. — Я небрежно пожимаю плечами.
Водка притупила мои чувства. Я недостаточно трезв, чтобы расстраиваться или злиться, и я слишком пьян, чтобы ненавидеть ее.
— Она попала не в ту компанию. Она доверилась не тому человеку. Это убило ее. — Я подчеркиваю каждое предложение глотком из бутылки. — Хотя она похоронена не здесь. Это... — Я указываю пальцем на мемориальную доску. — Это просто на память о ней. Что-то вроде того, что крестиком обозначается место.
— Крестиком отмечено место? — Она поворачивается и хмуро смотрит на меня.
— Здесь ее нашли. Вероятно, от надгробия, на которое ты опираешься, все еще не хватает куска. Говорят, она ударилась об это головой.
Она поворачивается, поднимаясь на колени, чтобы посмотреть на камень позади нее. От этого движения ее платье задирается, обнажая кремовые бедра, и мой разум немедленно рисует картину ее распростертой на гробу внутри гробницы, обнаженной, мокрой, разгоряченной и отчаявшейся.
Черт.
— Какого хрена ты вообще здесь делаешь? — Я повышаю тон, борясь с желанием зарыться лицом в изгиб ее шеи. Эти гребаные косички путаются у меня в голове. Я хочу обхватить их рукой и откинуть ее голову назад, чтобы я мог выгнуть ее шею и впиться в нее зубами.
Она бросает на меня быстрый взгляд.
— Кто-то следил за мной.
— Ни хрена не удивлен, ты так одета. — Я машу бутылкой в ее сторону. — С таким же успехом ты могла бы написать трахни меня у себя на лбу. — Я делаю еще один глоток водки. — Или таков был план? Заманиваешь Джейса сюда, чтобы он мог получить по заслугам?
Ее пальцы сжимаются в кулаки, и она вскакивает на ноги.
— Меня не интересует Джейс, и мне не нужны ничьи деньги. Ты даже не знаешь меня, Илай, и все же ты осуждаешь меня и превращаешь мою жизнь в страдание. Тебе приятно знать, что ты делаешь со мной?
Я ухмыляюсь.
— Что я с тобой сделал, принцесса?
— Тебе нравится причинять мне боль. Ты хулиган, Илай Трэверс. Ты думаешь, что ты лучше меня, потому что ты богат.
Это заставляет меня смеяться.
— Я лучше тебя, потому что я настоящий, а ты гребаная кукла Барби, которая просто отражает то, что, по твоему мнению, люди хотят видеть. — Я машу рукой на платье, которое на ней надето, и поднимаюсь на ноги. — Или это платье действительно твое?
Арабелла отводит от меня взгляд.
— Лейси предложила это … Я... это не то, что я бы выбрала.
Мой смех ироничен.
— Но ты должна поддерживать приток денег, верно? Не можешь быть настоящей собой, если это не соответствует тому, чего хотят богатые люди. — Я делаю паузу, чтобы сделать еще один глоток водки; из бутылки ничего не вытекает, и я, прищурившись, смотрю на это.
Позволяя ей упасть на землю, я делаю шаг вперед.
— Но вот в чем дело, принцесса. Я прочитал твой дневник. Я увидел настоящую тебя. И все это дерьмо? — Я провожу рукой от ее головы до пальцев ног и обратно. — Ты просто, блядь, притворяешься.
— Я ненавижу тебя. Я так сильно ненавижу тебя за то, что ты сделал.
— Что я сделал? Что, черт возьми, я сделал? Ты та, кто продолжает высасывать кровь из моего отца.
Гнев вспыхивает в ее глазах.
— Мне не нужны дурацкие деньги твоего отца. Все, чего я хотела, это остаться в своем доме, но Елена разрушила это. Почему ты не видишь, что я не имею никакого отношения к их женитьбе? Я даже не знала, пока ты не появился в доме.
— О, бу, блядь, ху. Тебе пришлось покинуть свой жалкий убогий дом, чтобы жить в особняке и пойти в частную школу. Я понимаю, как это, должно быть, чертовски тяжело для тебя. — Я приближаюсь к ней на шаг, и она отступает назад. — Я не верю, что ты понятия не имела. Ты, блядь, пекла выпечку «Добро пожаловать домой». Ты думала, я не заметил, что ты специально испекла любимые блюда моего отца?