Рот Арабеллы приоткрывается.
— Они были для моего гребаной соседки, и я бы предпочла жить в убогом доме, чем находиться рядом с таким трусом, как ты.
— Трус? — Я тихо повторяю это слово. — Интересно, как мне удалось создать у тебя впечатление, что я трус? — Еще один шаг приближает меня, и она снова отшатывается назад. — Это из-за того, что я стоял перед классом и читал твой дневник? Или, может быть, это из-за того,что я давал Майлзу поводок, чтобы держать его маленькую сучку наготове? Или подожди... Это было поигрывание ножом за обедом?
Она дрожит, но все еще вызывающе вздергивает подбородок.
— Ты трус, потому что становишься жертвой того, кого считаешь слабее себя. Это жалко.
— Это жалко, насколько ты слаба; я согласен. — Еще один шаг приводит нас к концу кладбища, и раздается глухой стук, когда ее спина ударяется о стену.
Я улыбаюсь. Она бледнеет.
— Любой, у кого вообще была хоть капля мужества, не стал бы покупать место в школе, в которой ему нечего делать. — Я хлопаю себя ладонями по обе стороны от ее головы. — Я даже не знаю, почему ты здесь, когда все, что тебе нужно сделать, это пойти по стопам своей матери и раздвинуть ноги для самого богатого покупателя. Кому нужно образование, когда ты можешь просто выебать свой путь по жизни?
От моей щеки исходит жар, и моя голова откидывается в сторону от силы ее пощечины. Я поворачиваю голову обратно, чтобы посмотреть ей в лицо, и смеюсь.
— Что это, черт возьми, было?
В ответ она толкает меня, ее руки прижаты к моей груди. Я не двигаюсь. Она толкает снова. Я подхожу ближе, сокращая расстояние между нами. Ее запах, какой-то тонкий аромат, не тот цветочный, который я помню, ударяет мне в нос, и я облизываю губы. Ее руки сцепляются, ладони все еще крепко прижаты к моей груди, в попытке остановить меня, придвигающегося ближе, но я сильнее ее, и мы оказываемся нос к носу, прежде чем она успевает ускользнуть.
— Ударь меня еще. — Мое требование звучит грубо. Ее не нужно просить дважды, и ее ладонь соприкасается с моей щекой во второй раз. — По крайней мере, делай это так, как ты это имеешь в виду.
Ее глаза сужаются, а губы приоткрываются. Она собирается закричать. Я вижу это по ее глазам. Поэтому я делаю единственное, что могу, чтобы остановить ее.
Я целую ее.
Глава 81
Арабелла
— Ударь меня еще раз. — Голос Илая низкий и грубый.
Раскаленный добела гнев ослепляет меня, и моя рука снова сильно ударяет его по щеке, оставляя жжение в ладони.
— По крайней мере, делай это так, как ты думаешь. — Его глаза становятся дикими.
Он собирается причинить мне боль.
Делаю вдох, чтобы закричать, воздух застревает в моих легких, когда рот Илая обрушивается на мой. В этом клеймящем контакте нет ничего мягкого. Я чувствую прохладный металл его кольца для губ, когда он раздвигает мои губы, его язык проникает внутрь. Я парализована, мои конечности отказываются двигаться, а в голове пустота.
Кажется неправильным, что он прикасается ко мне, но нуждающаяся часть меня растворяется в горячем и жестком поцелуе. Ощущения берут верх, и мои глаза закрываются. Я обвиваю руками его шею и издаю стон в ответ на поцелуй. Он стонет в ответ, звук вибрирует на моем языке. Мои колени подкашиваются, и я таю в его объятиях.
Его рот становится голодным, наказывающим, наши губы сталкиваются в безмолвной неистовой битве. В одну секунду мы прижаты друг к другу, а в следующую я свободна.
Тяжело дыша и ошеломленная, я опираюсь на стену для поддержки. Мой мозг не в состоянии осознать, что, черт возьми, только что произошло. Меня никогда раньше так не целовали.
— Для чего ты это сделал? — Я вытираю рот тыльной стороной ладони и пытаюсь избавиться от вкуса его губ на своих.
Илай смотрит на меня убийственными зелеными глазами.
— Хорошая попытка. Каков был план? Соблазнить меня. Это не сработает, принцесса. У тебя нет ничего из того, что я хочу.
— Ты поцеловал меня!
Его губы изгибаются в усмешке.
— Ты напрашивалась на это.
Вспышка прежнего гнева вспыхивает вновь, и я сжимаю пальцы в кулаки. Мне хочется ударить его сильнее, втоптать в грязь. Я хочу выцарапать ему глаза, пока они не станут кровоточащими.
— Я ненавижу тебя, Илай Трэверс. — Я сжимаю челюсти, чтобы остановить себя от дальнейших слов.
— Это чувство взаимно. — Его внимание приковано к моим рукам. — Ударь меня еще раз, и в следующий раз тебе будет хуже.
— Иди к черту. — Я бросаюсь прочь от него и прочь с кладбища.
Я все еще чувствую его поцелуй. Я чувствую его вкус на своем языке.
Он сделал это, чтобы снова унизить меня?
Я продолжаю бежать, пока не оказываюсь за линией деревьев и по траве. Мое зрение затуманивается от слез, но они от ярости, а не от страха. Я даже не запоминаю нескольких студентов, мимо которых прохожу. Ноги заставляют меня двигаться, пока я не оказываюсь у двери своей комнаты.
Я распахиваю дверь и захлопываю ее за собой.
Я все еще чувствую рот Илая, его язык. Я провожу рукой по губам, но что бы я ни делала, воспоминания не стираются. Бросаюсь на кровать, по моим щекам струятся злые слезы, и я кричу в подушку.
Я надеюсь, что он сгниет в аду.
Меня тошнит от его дерьма. Тошнит от нападок.
Ты ненавидишь его только больше, потому что он заставил тебя что-то почувствовать.
Голос в моей голове заставляет меня бить кулаком по подушке.
На одно короткое мгновение Илай Трэверс заставил меня забыть обо всем. Я растворилась в удовольствии от поцелуя, которого никогда не должно было быть.
Глава 82
Илай
Что это, блядь, было?
Я не двигаюсь с того места, где она оставила меня, глядя вслед ее фигуре, когда она несется через кладбище. Платье, которое на ней надето, придает ей вид беспокойного духа, бродящего по кладбищу, и холодок пробегает у меня по спине.