Майлз был бы идеальным парнем, если бы он не был геем, и нас действительно тянуло друг к другу. Какая ирония в том, что из нас получается безупречная фальшивая пара.
Илай погубил меня одним-единственным поцелуем. Возможно, именно это он планировал с самого начала на кладбище.
У меня не хватает смелости проверить, что он сделал с шоу. Но мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что он все еще там, потому что осознание его присутствия оставляет мурашки на моей коже.
Жертва, чувствующая хищника. Монстр из Академии Черчилля Брэдли почувствовал вкус моего страха. Как еще он планирует унизить и принижать меня?
Я роюсь в своей сумке, пока не нахожу другой телефон и проверяю, нет ли сообщений.
Неизвестный номер: Не надевай нижнее белье. Только платье. И косички.
Без нижнего белья? Я ерзаю на своем сиденье и сжимаю бедра вместе. Юбка на этом наряде смехотворно высокая. Если я наклонюсь, то покажу свою голую задницу. Это то, чего он хочет?
Воспоминания о том, как в последний раз я была без нижнего белья ради него, проносятся в моей голове. Я чувствую, что становлюсь влажной от этой мысли. Но это компенсируется небольшой ноткой трепета.
Он оставил меня на взводе, холодной, возбужденной и неудовлетворенной.
Что, если он сделает это во второй раз?
Смогу ли я действительно пережить это?
Глава 86
Илай
— Ты уверен, что хочешь, чтобы я был там? Я не готов забеременеть от еще одного из тех взглядов, которыми вы обменялись. Я слишком молод, чтобы стать отцом. — Келлан смеется над собственной шуткой.
— Если она хочет, чтобы ты ушел, ты можешь. В противном случае, да, я хочу, чтобы ты был там.
Мы проходим через ворота кладбища и направляемся к могиле. Я вручаю Келлану ключ, он отпирает его и заходит внутрь.
— Приготовь все. Я пойду и встречусь с ней.
Он отсалютовал мне, когда повернулся, чтобы открыть дверь, и я направился обратно к скамейке, где я сказал ей встретиться со мной.
Интересно, следовала ли она моим инструкциям. Она не ответила ни на одно из двух последних сообщений, которые я отправил. Я достаю кольцо из губы, кладу его в карман и опускаю лыжную маску, когда заворачиваю за угол, и мои шаги замедляются до остановки.
Она там, в этом невероятно коротком платье, сидит на скамейке, ноги вместе, руки зажаты между бедер, в своей стандартной позе. Ее волосы заплетены в высокие косички с каждой стороны головы, а на глазах повязка. Лунный свет льется на нее, делая ее нереальной, потусторонней.
Я стараюсь ступать бесшумно и подхожу, чтобы встать перед ней и просто... смотреть. На ней нет бюстгальтера, в отличие от прошлой ночи, ее соски твердые и упираются в тонкий материал. Я вижу их очертания сквозь платье. Я не знаю, вызвано ли это холодом в воздухе или предвкушением того, что может произойти.
Я обхожу скамейку, пока не оказываюсь у нее за спиной, и наклоняюсь вперед.
— Встань, — шепчу я ей на ухо.
Она подпрыгивает, ее резкий вдох доходит прямо до моего члена. Ее руки перемещаются по обе стороны от тела, и она выпрямляется, пальцы нащупывают подол платья, чтобы натянуть его на задницу.
— Оставь это.
Она замирает.
— Почему ты здесь?
— Я не знаю … Что ты имеешь в виду?
— Прошло три недели. Я думал, ты закончила игру. Что заставило тебя передумать? — Я продолжаю свой обход, пока не оказываюсь перед ней.
— Я хочу снова поиграть.
— Почему? — Я протягиваю руку и провожу пальцем по вырезу ее платья. Ее груди так близки к тому, чтобы вываливаться наружу, что мой большой палец касается ее сосков, когда я глажу материал.
— Мне не хватает каких-то чувств.
— Что ты чувствуешь прямо сейчас? — Я глажу ее горло, по подбородку и вокруг формы губ.
— Напугана и мне жарко.
— Мокрая?
Она кивает.
— Скажи это. — Я накручиваю одну из косичек на пальцы.
— Мокрая. — Ее щеки порозовели.
— Где?
Ее язык скользит по губам, прежде чем она прикусывает нижнюю между зубами. Я использую большой палец, чтобы высвободить ее.
— Где у тебя мокро, котенок? Ты сейчас мокрая?
— Да. У меня между ног. — Румянец на ее щеках становится еще ярче.
— Ты имеешь в виду свою киску?
Она снова кивает.
— Тогда скажи это.
— Моя... — Она прочищает горло. — Моя киска влажная.
Теперь ее щеки ярко-красные.
Я осторожно дергаю за одну косичку.
— Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?
— Я хочу, чтобы ты снова прикоснулся ко мне своим ртом.
— Где? — Вопрос звучит как грубое рычание. Наигранная невинность ее слов делает меня таким твердым, что это чертовски больно. Не может быть, чтобы она была такой наивной, как кажется.
— Между моими... я имею в виду... на моей к-киске. Я хочу, чтобы ты полизал мою киску, и на этот раз я не хочу, чтобы ты останавливался, пока я не кончу.
Слова вырываются в спешке, и она тяжело дышит, когда останавливается, как будто только что пробежала наперегонки.
— Хммм. — Я отпускаю ее косичку и обхватываю ее руку. — Пошли.
Она не спорит, не спрашивает, куда я ее веду, и когда мы подходим к могиле, я кладу руку ей на макушку.
— Пригнись.
Она опускает голову, и мы заходим внутрь. Келлан сидит на гробу и спрыгивает, когда мы прибываем. Его взгляд скользит по Арабелле, улыбка растягивает его губы от того, что платье ничего не скрывает.
— Сделай два шага вперед, — инструктирую я ее, и она осторожно продвигается вперед. — Сегодня вечером я не один.
Ее голова поворачивается взад-вперед. Я знаю, что она не может видеть нас из-за повязки на глазах, и даже если бы могла, мы оба в масках.
— Тебе решать, хочешь ты, чтобы он остался, или нет.