— Это ты убил Зои?
— Нет, ты это сделал! Я попросил ее встретиться со мной, но она отказалась слушать. Все, о чем она хотела поговорить, это о том, что ты не тот человек, которым тебя все считали. Что ты милый, и приятный, и добрый. Я не мог позволить ей рассказать это людям, не так ли?
— Итак, ты убил ее.
— Нет! Ты, блядь, убил ее, потому что ты должен быть тем, кто контролирует, тем, кому принадлежит все. Это все твоя гребаная вина. А потом тебе пришлось все усугубить, не так ли? Тебе, блядь, не должна была нравиться эта маленькая сучка. Ты должен был причинить ей боль. И тогда все увидели бы то, что вижу я.
— Ари—Арабелла?
— Я сделал все, черт возьми, все, чтобы создать эту сцену. Ты напал на нее, напал на Гаррета, и тебя все еще не отослали. Ты все еще гребаный золотой мальчик Черчилля Брэдли. — Его голос меняется, становится ровным. — Итак, я сделал то, что должен был сделать.
Мой язык высовывается, чтобы облизать сухие губы. Мое сердце, блядь, колотится о ребра. Мои глаза прикованы к Майлзу, который качает головой, слезы текут по его щекам.
— Что ты сделал? — Я выдавливаю вопрос из себя. Я уже знаю ответ. В глубине души я знал это с той минуты, как переступил порог, просто не хотел признавать этого.
— Ты не защитил своего рыцаря, Илай. Ты должен был защитить своего рыцаря.
— Что ты сделал? — Мне нужно, чтобы он это сказал. Я, блядь, не хочу, чтобы он это говорил.
Плечи Майлза трясутся от силы его рыданий. Я рассеянно замечаю, как кровь капает с его запястий, когда он обвивает ими веревку, пытаясь освободиться.
— Я вывел твоего рыцаря из игры.
Что-то ударяет меня сзади и я врезаюсь в Майлза. К тому времени, как я восстанавливаю равновесие и поворачиваюсь, его уже нет. Мой взгляд устремляется к алтарю, где лежит Келлан. Он не двигается, не меняет позы.
Я не хочу подходить еще ближе. Не хочу видеть доказательства того, что я уже знаю, и мои ноги волочатся по каменному полу, дюйм за дюймом, пока я не оказываюсь перед ним. У меня комок в горле. Мое зрение размыто. Я не могу сосредоточиться.
Дрожащей рукой я протягиваю руку и прижимаю два пальца к пульсу на его горле.
— Келл?
Ничего.
— Келл! — Я встряхиваю его. Его голова мотается взад-вперед. — Келлан, черт возьми, очнись. — Моя рука скользит вниз по его груди и по ребрам. — Келлан, поговори со мной. Келл? Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого. — Я наклоняю голову и прижимаюсь своим лбом к его. — Пожалуйста, Келлан. Пожалуйста, поговори со мной. Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого. Просыпайся.
Глава 100
Арабелла
— Ты уверен, что он сказал часовня? — Гарретт осматривает деревья.
Я проверяю сообщение на своем телефоне.
— Это то, что он сказал.
Когда в поле зрения появляется каменное здание, я не вижу никаких признаков присутствия кого-либо. Я не уверена, почему Келлан попросил Илая встретиться с ним здесь, но это должно быть важно. Я зла, что Илай оставил меня спать вместо того, чтобы разбудить. Если бы он сказал мне, мы могли бы прийти вместе.
Кричащий голос нарушает тишину изнутри.
— Оставайся здесь, — приказывает Гаррет.
Я игнорирую его и бегу к двери, не слушая, когда он зовет меня вслед. Взбежав по ступенькам, я врываюсь в часовню и останавливаюсь как вкопанная. Илай стоит у алтаря, кричит и трясет мальчика, распростертого на камне.
Глаза Келлана открыты, но он не двигается. Свет, льющийся из витражных окон, окрашивает их в радужные цвета, которые одновременно красивы и жутки.
Почему он не двигается?
Илай выкрикивает имя Келлана срывающимся голосом, прижимаясь лбом ко лбу своего друга. Каждое движение неистово и движимо отчаянием. Мое внимание переключается на красное, покрывающее его руки.
Кровь.
У Илая все руки в крови. Почему у него на руках кровь?
Чем дольше я смотрю, тем больше фокусируюсь на сцене. Топ Келлана покрыт красным... кровью.
Этого не может быть на самом деле.
— Илай? — Мой голос едва слышен, губы немеют.
— О боже мой. — Потрясенный голос Гаррета рядом со мной выводит меня из оцепенения.
Вместе, как один, мы движемся к ним, огибая алтарь, чтобы добраться до Келлана. Взгляд Илая прикован к неподвижному мальчику, и он не обращает внимания ни на кого из нас, когда мы останавливаемся рядом с ним.
Гаррет прикасается к шее Келлана, ища пульс. Когда его глаза встречаются с моими, они полны муки, и он качает головой.
Губы дрожат, борясь со слезами, я обвиваю руками талию Илая.
— Илай. — Мой голос дрожит. — Илай, он умер.
— Нет! Нет! — Он рычит эти слова и отталкивает меня от себя. — Закрой свой гребаный рот. Он не умер.
Я снова тянусь к нему и обнимаю сзади.
— Малыш, нам нужно кому-нибудь позвонить. Нам нужно сказать им, что он здесь.
Извиваясь, он толкает меня назад, его глаза дикие.
— Заткнись. Заткнись! Ты лжешь. Келлан не умер. Он не умер.
Я не пытаюсь прикоснуться к нему снова.
— Мне очень, очень жаль.