— Ари? — Я тихо зову ее по имени и иду по центру, пока не достигаю передней части часовни. Я избегаю красного пятна на алтаре и сосредотачиваю свое внимание на местах, где она могла быть спрятана.
Я не знаю, как долго я ищу, снова и снова исследуя одно и то же место, прежде чем признаюсь себе, что ее здесь нет.
Где же еще?
Я выхожу на улицу и нахожу Гаррета, ожидающего меня.
— Полиция забрала Эвана. Служба безопасности обыскивает школу в поисках Арабеллы.
Я качаю головой.
— Ее там нет.
— Откуда ты знаешь?
— Я просто знаю. — Я возвращаюсь к воротам кладбища.
— Мы бы услышали ее, если бы...
Мои глаза впиваются в него.
— Не смей, блядь, этого говорить.
Я прохожу через ворота на кладбище, мой взгляд скользит по камням и мемориальным доскам. Вспышка белого привлекает мой взгляд, и я хмурюсь.
— Что это? — Мы идем по грязи и останавливаемся перед мемориальной доской Зои. Перед ним букет белых цветов. Наклоняясь, я достаю открытку.
Это никогда не должно было закончиться таким образом. Я собираюсь это исправить. Мы будем вместе.
Эван.
— Он когда-нибудь говорил с тобой о Зои? — Мои пальцы потирают карточку, когда я оглядываюсь.
— Не после ее смерти. Но он пригласил ее на свидание до этого, и она сказала «нет».
— Как он выглядел?
— На самом деле он вообще никак не отреагировал.
Мой взгляд скользит по могиле Черчилля Брэдли, затем возвращается.
— Дверь открыта.
— Что?
— На могиле. — Я подхожу к ней и спускаюсь по ступенькам.
— Ари? — Мой голос эхом разносится по салону.
Я переступаю порог и резко останавливаюсь. Помещение усыпано теми же цветами, что и букет снаружи. Рядом с гробом расстелен спальный мешок, а вокруг разбросаны пивные бутылки, консервные банки и остатки еды.
— Я думаю, это то место, где он прятался. — Я медленно поворачиваюсь по кругу. — Ари?
Гарретт ходит вокруг, ногой отбрасывая мусор в сторону.
— Ее здесь нет, Илай. Спрятаться негде.
Но что-то не дает мне покоя. Мой язык выползает наружу, чтобы коснуться кольца в губе. Что-то не так. Закрывая глаза, я визуализирую интерьер гробницы, выстраивая его в своем воображении.
Подожди.
Мои глаза резко открываются, и я подхожу к гробу. Одна рука касается крышки.
— Там есть каменные обломки.
— И что?
Я бросаю на него косой взгляд.
— Я провел здесь много времени. Это что-то новенькое. — Я возвращаю свое внимание к гробу.
Гаррет подходит и встает рядом со мной.
— Ты же не думаешь... — Его голос низкий, напряженный.
Я не отвечаю. Вместо этого я упираюсь руками в каменную плиту и толкаю. Громкий скрежещущий звук наполняет воздух, когда камень ударяется о камень. Я толкаю снова.
— О боже мой! — Крик Гаррета эхом разносится по склепу. — О, мой гребаный бог. Она там. Белла? Белла?
Еще один толчок, и плита отваливается. Я внутри гроба, мои пальцы ищут пульс Арабеллы, прежде чем она падает на землю.
— Ари? Ари, детка? Открой глаза.
Она не двигается. Я не чувствую гребаного пульса.
— Ари?
Мои мысли возвращаются к тому моменту, когда я обнаружил Келлана, когда я увидел кровь, его безжизненные глаза.
— Проснись, черт возьми. Ари!
Глава 122
Арабелла
— Ари, вернись ко мне.
Задержав дыхание от измученного голоса, мои глаза распахиваются.
Илай стоит на коленях надо мной внутри гробницы, выражение его лица искажено агонией.
Я сплю? Как это может быть реальным?
Мои губы приоткрываются.
— Илай?
— Ты жива. — Слова покидают его в порыве облегчения, и он притягивает меня к своей твердой, мускулистой груди.
Мои связанные руки пульсируют от боли, и я вскрикиваю.
— Ты делаешь ей больно, — предупреждает второй знакомый голос. Гарретт.
— Эван причинил тебе вред? — Голос Илая встревоженный, когда он опускает меня обратно. — Он прикасался к тебе? Ты ранена?
Я пытаюсь заговорить, но ничего не выходит.
— Гаррет, вызови скорую. Она в шоке. — Он осторожно переворачивает меня на бок и развязывает мои руки, а затем лодыжки.
Я слышу, как Гаррет тихо говорит по телефону, но все мое внимание сосредоточено на парне надо мной.
Мой мерзкий Маленький монстр, который держит мое сердце в своих руках.
Монстр из Академии Черчилля Брэдли спас меня.
Я должна была бы радоваться, испытывать облегчение, но я чувствую оцепенение.
Почему я ничего не чувствую?
В середине растирания моих запястий он морщится, проводя пальцами по темнеющим синякам и крови, сочащейся из моей разбитой кожи.
— Все в порядке. Все в порядке. Эван у полиции. Все кончено, Ари. Все кончено.
У меня кружится голова, облегчение наконец-то разливается по венам.
— Ари? — Голос Илая звучит издалека. — Ари? Детка, пожалуйста, не засыпай.
Я хочу повиноваться, но это все равно что бороться против течения.
Врывается темнота, и я больше ничего не слышу.
***
Сознание возвращается, а вместе с ним и ощущение пальца, поглаживающего мою щеку. Вздыхая, я сонно прижимаюсь к нему носом.