Или что?
Обхватывая ее пальцы своими, я поднимаю ее на ноги, затем медленно стягиваю брюки с ее ног. Все это время я жду ее реакции, но она просто стоит и позволяет мне раздеть ее.
— Возвращайся на кровать. — Я откидываю простыни. — Ложись, котенок.
Она выполняет каждую мою команду без комментариев.
Я ненавижу это.
Я ненавижу это гребаное молчание. Отсутствие аргументации. Отсутствие огня в ее глазах.
Скидывая кроссовки, я заползаю на кровать рядом с ней и притягиваю ее в свои объятия. Она жесткая, невосприимчивая и такая чертовски холодная.
Это беспокоит меня. Я наклоняюсь за простынями и укутываю ими нас обоих.
— Закрой глаза, котенок. Постарайся уснуть, хорошо? Теперь ты в безопасности. У тебя есть я.
Глава 2
Арабелла
Мягкий голос шепчет мне на ухо, и рука гладит мои волосы. Мне так холодно, а тело рядом с моим - это печь, прожигающая лед, окутывающая меня своим теплом. Мои мысли вялые. Все, о чем я могу думать, это о том, как я часами ждала Сина на ледяном ветру, в то время как надежда умирала медленной и мучительной смертью с течением времени.
— Закрой глаза, котенок. Постарайся уснуть, хорошо? Теперь ты в безопасности. У тебя есть я. — Голос знакомый.
Я не отвечаю.
— Ты как гребаный кубик льда, — продолжает голос. — Я собираюсь попытаться разогреть тебя, но я хочу, чтобы ты закрыла глаза и уснула.
Рука скользит по моему боку, жар прокладывает дорожку вдоль моей кожи. Это больно. Он продолжает что-то шептать мне, и в конце концов мои глаза тяжелеют, и я предаюсь изнеможению.
***
Сознание возвращается медленно — воспоминания пробуждаются понемногу.
Син не пришел. Осознание поглотило меня целиком и заставило бродить по лесу, как заблудившийся призрак. Я шла и шла, пока не нашла часовню. Что-то внутри меня казалось сломанным, осколки надежды превратились в мелкий порошок. Я опустилась на колени на каменный пол, не имея желания возвращаться в школу. Я хотела, чтобы холод забрал меня. Лечь и позволить этому увести меня от всей боли.
— Она проспала восемь гребаных часов, — грохочет голос позади меня. — Она не должна была быть в отключке так долго.
— Ты сказал, что она была без сознания, когда ты нашёл ее, — отвечает второй голос.
— Она была похожа на зомби.
— Ты знаешь, что после всего этого она может уже не быть прежней Арабеллой.
— Я знаю.
Наступает минута молчания.
— По крайней мере, нам не нужно беспокоиться о том, что кто-то ее ищет. — Второй голос ближе. — Судя по тому, как она себя вела, они не будут ожидать, что она выйдет из своей комнаты.
— До сегодняшнего бала. Она что-то говорила о бале в своих сообщениях.
— Мы должны проверить ее телефон, но сначала мне нужно спуститься и появиться. Я принесу наверх немного ланча. Майлз присоединится к нам, когда сможет уйти.
— Будь осторожен.
— О, не волнуйся. На этот раз я буду готов к ним.
— Напиши мне, когда доберешься туда и когда будешь на обратном пути.
— Да, мама.
— Я серьезно, Келл.
— Хорошо, хорошо. Я посмотрю, смогу ли я приготовить ей немного супа и тарелку простого риса. Мы просто должны убедиться, что она это съест.
— Я чувствую, на сколько она похудела.
— Она, должно быть, несколько недель морила себя голодом из-за стресса, с которым ей пришлось столкнуться.
— Теперь это прекращается.
— Я скоро вернусь.
Открывается и закрывается дверь.
Приходит осознание. Я лежу на матрасе на боку. Я едва могу пошевелиться под тяжестью одеял, наваленных на меня, но все мое внимание приковано к телу, свернувшемуся вокруг меня калачиком. Чья-то рука нежно поглаживает мое бедро, и я чувствую, как чье-то лицо зарывается в мои волосы.
Я хмурюсь. Где я?
Все, что я помню, это часовня и холод. Я медленно открываю глаза и сосредотачиваюсь на стене.
Комната в общежитии?
Это не моя, потому что я не узнаю толстовку, висящую на спинке стула.
— Привет, котенок. Ты не спишь?
Син?
Поворачивая голову, мой взгляд сталкивается с парой интенсивных зеленых глаз.
Илай.
Я смотрю на него, мой мозг пытается обработать то, что я вижу.
Илай в постели со мной. Я в его комнате в общежитии. Почему его голос похож на голос Сина?
Осознание приходит с подкрадывающейся волной ужаса.
— Нет. Нет. — Я отрицательно качаю головой.
Он прижимает меня к себе, когда я сопротивляюсь.
— Не бойся. Все в порядке. Я не собираюсь причинять тебе боль.
— Ты не можешь быть им. Ты не можешь быть им.
— Все будет хорошо. — Он не отрицает моих слов.
— Почему? Почему ты сделал это со мной? — Шепчу я с широко раскрытыми, но сухими глазами. У меня больше нет слез, чтобы пролить. Беспорядочные воспоминания обо всем, что я сделала для него, с ним, всплывают, и моя голова кружится от тоски.
Челюсть Илая напряжена.
— Ари, прекрати.
— Я доверяла тебе. — Мой голос срывается на истерику. — Я доверяла тебе, и я любила тебя.
Подавляя мою борьбу своим телом, он прижимает меня к себе и зажимает рукой мой рот.