Почему он не ломается? Почему он все еще стоит?
— Ари. — В голосе Илая слышится боль.
— Почему я вообще должна давать тебе шанс? Однажды я доверилась тебе, и ты причинил мне боль. — Руки обхватывают меня, но я отступаю назад, вне пределов его досягаемости. — Нет, оставь меня в покое.
Слезы затуманивают мой взор, когда я ухожу от него. Мне нужно пространство. Я не могу думать о первобытной ярости, которая побуждает меня заставить его страдать, как он заставил страдать меня.
Почему он так со мной поступает? Ему нравится видеть меня такой? Его это заводит?
— Ари, подожди.
Я игнорирую его.
— Ради всего святого. Арабелла. — Чья-то рука обвивается вокруг моей талии, отрывая меня от земли.
Я впиваюсь ногтями в его запястье.
— Отстань от меня.
— Говори потише. Там медведь.
Его голос в моем ухе низкий, грубый, с предупреждением. Мое внимание переключается на деревья. И вот оно. Он не лжет. Черный мех покрывает его тело, медведь стоит на задних лапах, покачиваясь из стороны в сторону и наблюдая за нами.
Моя ярость испаряется, превращаясь в страх, и я замираю в объятиях Илая.
— О, мой бог.
— Мы собираемся вернуться в хижину, — шепчет он, все еще крепко обнимая меня.
— Что, если он последует за нами?
— Этого не произойдет.
— И откуда, черт возьми, ты это знаешь? Ты что, теперь что-то вроде эксперта по медведям?
— Он боится нас больше, чем мы его.
— У него есть зубы и когти. — Я не отстраняюсь, когда он отпускает мою талию и хватает меня за руку. — И он выглядит голодным.
Он тянет меня назад, но я не отрываю глаз от существа.
— Ари, двигайся!
— Нас съедят живьем, и это будет полностью твоя вина.
— Да, просто добавь это в список.
Глава 55
Илай
Я почти уверен, что медведь не собирается нападать на нас. Это не гризли. Черные медведи более пугливы. Если бы я был один, я бы шагнул вперед и закричал, но что-то подсказывает мне, что если я это сделаю, Ари подумает, что я пытаюсь заставить медведя убить ее, чтобы спасти себя. Поэтому вместо этого я крепко сжимаю ее руку и медленно двигаю нас назад.
Медведь наблюдает, высоко подняв голову, подергивая носом, когда принюхивается, но он не двигается, и шаг за шагом мы постепенно скрываемся из его поля зрения.
— Нам нужно бежать. — Голос Ари дрожит.
— Нам определенно не следует убегать. Просто продолжай двигаться. Ты ходила по кругу, так что мы недалеко от дома.
— Но...
— Я знаю, что это противоречит всему, что есть в твоей натуре, детка, но ты должна мне доверять прямо сейчас. — Я закрываю рот.
Черт. Я что, только что назвал ее деткой?
Я продолжаю наблюдать за медведем, одновременно направляя ее обратно, и когда я чувствую уверенность, что он не преследует нас, я поворачиваюсь, чтобы отвести ее к дому.
Нам требуется некоторое время, чтобы добраться туда, и она всю дорогу держится за мою руку, вздрагивая при любом шуме. Когда мы наконец добираемся до дома, она бросается к двери и вбегает внутрь. Я не сразу следую за ней, а обхожу территорию снаружи, чтобы убедиться, что поблизости нет медведей, и убедиться, что маленькое здание, в котором находится генератор, заперто, чтобы туда никто не мог проникнуть. Когда я уверен, что все в порядке, как и должно быть, я возвращаюсь к дому и захожу внутрь.
Никаких признаков Ари. Думаю, она ушла в свою комнату. Я запираю входную дверь, затем иду на кухню, чтобы включить кофеварку.
Мне нужен кофеин.
Много.
Однако сначала я разжигаю огонь. В воздухе холодно, и если Ари все-таки решит выйти из своей комнаты, я бы хотел, чтобы там было тепло.
Я сижу на корточках перед очагом, когда слышу шаги позади себя. Оглядываясь через плечо, я как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ари исчезает на кухне. Несколько минут спустя воздух наполняет запах жарящегося бекона.
Я улыбаюсь про себя.
Ари любит готовить, поэтому, когда я планировал привезти ее сюда, я позаботился о том, чтобы все ее любимые блюда и ингредиенты были доступны. Мы застряли здесь на неделю. Если у нее есть какое-то занятие, которое ей нравится, я надеюсь, что она могла бы больше сосредоточиться на этом, чем на подготовке моей смерти.
Мой желудок урчит, напоминая мне, что я ничего не ел с тех пор, как съел половину сэндвича, который приготовил на ланч.
Мне следовало бы обдумать это немного тщательнее, потому что запахи, доносящиеся с кухни, - это пытка. Я не знаю, что она затевает, но я готов поспорить на половину своего состояния, что для меня ничего этого нет. Если, конечно, она не найдет способ отравить его.
Я хихикаю, думая о маленькой мантре, которую мы бросили друг другу.
Накорми меня. Трахни меня. Борись со мной.
Прямо сейчас единственное, что она делает, это сражается со мной. Хотя, в основном, это тихая война, поскольку она едва признает мое существование.
После того, как огонь разожжен, я направляюсь на кухню. Ари сидит за барной стойкой для завтрака, уплетая свою еду. Я достаю миску из сушилки, где оставил ее утром, беру коробку с хлопьями и наполняю ее, затем добавляю молоко и нахожу ложку. Я не околачиваюсь поблизости и не пытаюсь заговорить с ней, а возвращаюсь в гостиную и падаю на диван, чтобы положить ноги на кофейный столик.