— Нет, руками. — Она протягивает мне жидкое мыло.
— Ты хочешь, чтобы мои руки были на твоем теле, Чертовка?
— Я хочу, чтобы ты вымыл меня, как хороший мальчик.
Я тихо смеюсь над этим. В ее глазах свет, губы слегка приподняты, когда она смотрит на меня, бросая мне вызов сделать то, что она хочет.
Я киваю.
— Тогда ладно.
Я снимаю свою толстовку и бросаю ее в угол, беру мыло из ее ожидающей руки и выдавливаю немного себе на ладонь, а затем провожу им по ее плечу. Она наклоняется вперед, и я собираю ее волосы свободной рукой, чтобы намылить ей спину, а затем позволяю их влажной тяжелой массе упасть. Они растекаются в воде позади нее.
Мои пальцы гладят ее кожу, по плечам, по рукам и скользят вниз по позвоночнику. Мои кончики пальцев скользят по бокам ее грудей, по животу, опускаются к пупку.
Вода снова переливается через бортики, когда она сдвигается, чтобы лечь на спину с закрытыми глазами.
— Ниже.
Мои пальцы скользят ниже. По ее бедрам, ее ляжкам, вниз к коленям.
Я больше не мою ее. Я даже не притворяюсь. Я вспоминаю ее изгибы, ее форму, все те маленькие тайные места, которые не должны быть эрогенными зонами, но являются ими. Тыльная сторона ее коленей, икры, подошвы ее ног.
Она вздыхает, не останавливая меня, когда я снова поднимаюсь вверх по ее ногам, мои ладони поглаживают внутреннюю поверхность бедер. Мой язык высовывается, чтобы поиграть с кольцом в губе, когда я просовываю один палец между мягкими пухлыми губками ее киски. Она издает тихий стон, когда я прикасаюсь к ее клитору, а затем резко садится, отбрасывая мою руку.
— Нет, я никогда не давала тебе разрешения делать это. Иди и подожди в другой комнате.
— Все, что ты захочешь, Котенок.
Я вытираю руки полотенцем, хватаю свою толстовку и выхожу из ванной.
Мой член пытается вырваться из моих штанов. Он такой чертовски твердый и чувствительный, что я почти уверен, всего одно ее прикосновение, и я закончу. Мои губы подергиваются при этой мысли. Она получила бы такое гребаное удовольствие, узнав это. Я не уверен, что она действительно понимает, насколько глубоко она проникла под мою кожу.
Я сажусь на диван и беру альбом для рисования, который оставил на кофейном столике. Я рисую ее образ в ванне, когда она выходит, с все еще раскрасневшейся кожей, завернутая в одно из пушистых полотенец.
— Иди и выбери мне какую-нибудь одежду.
Я встаю.
— Что-нибудь конкретное?
— Что-нибудь удобное.
Я бросаю блокнот на пол и спускаюсь в ее спальню. Мне требуется пара минут, чтобы выбрать одежду, но в конце концов я останавливаюсь на паре шорт и топе на бретельках. Я думаю, что это пижама. Она не упомянула нижнее белье, поэтому я пропускаю его. Она научится быстро, что, когда она отдает мне приказы, у нее они должны быть конкретными, или я буду пользоваться пробелами.
Она стоит там, где я ее оставил, когда я возвращаюсь в гостиную. Мой блокнот в ее руке, и она смотрит на рисунок, который я наполовину закончил.
— Почему ты продолжаешь рисовать меня?
Я протягиваю ей шорты и топ.
— Потому что ты идеальна.
— Никто не совершенен. — Она роняет полотенце, и я проглатываю стон.
— Тогда ты для меня само совершенство.
Она натягивает шорты и футболку. Бледно-розовый топ облегает ее грудь, в то время как шорты облегают ее бедра и задницу так, как я хочу. Я никогда раньше, черт возьми, не ревновал к хлопку.
— Ты хочешь, чтобы я разжёг огонь? Тебе холодно? — Мой взгляд прикован к ее соскам, четко очерченным сквозь топ.
— Немного. Но я хочу, чтобы ты сначала снял свою футболку.
Мои плечи напрягаются.
— Ари...
— Ты сказал все, что я хочу. Это то, чего я хочу.
Ее голубые глаза встречаются с моими, и в них читается понимание, знание того, что она знает, что я чувствую, снимая футболку. Я унижал ее, ранил ее так много раз, что ей нужно сделать то же самое.
Я открыл дверь к этому.
Я заслуживаю этого.
Сжав челюсти, я протягиваю руку назад и стягиваю футболку через голову.
— Повернись.
Я делаю глубокий вдох и поворачиваюсь, закрывая глаза, когда поворачиваюсь к ней спиной.
Глава 64
Арабелла
Я смотрю на рисунок крест-накрест на спине Илая. Его плечи напряжены, и мышцы явно напряжены. Он ненавидит быть незащищенным. Я помню, как он отреагировал, когда мне пришлось сфотографировать его шрамы.
Ты идеальна для меня.
Он действительно в это верит или просто пытается меня уговорить?
— Ари. — Его голос хриплый.
— Шшш. — Протягивая руку, я слегка поглаживаю отметины кончиками пальцев.
Он вздрагивает от моего прикосновения, но не оборачивается. Медленно, осторожно я провожу по каждому из них, скользя по отметинам легким, как перышко, прикосновением. Я заставила его снять футболку, потому что знала, что ему будет неудобно, но чем больше я смотрю на изуродованную плоть, тем сильнее меня охватывает чувство вины. Придвигаясь ближе, я заменяю пальцы губами. Илай резко втягивает воздух при первом прикосновении моего рта к его коже. Я снова исследую шрамы, целую и облизываю, не торопясь изучаю их, ожидая, когда он решит, что больше не собирается подчиняться, и остановит меня. Но он этого не делает, и к тому времени, как я заканчиваю, его голова наклоняется вперед, а по телу пробегает мелкая дрожь.