Ее глаза расширяются, губы приоткрываются, и она отдергивает ногу, качая головой.
— Убери беспорядок, который ты устроил.
Я поднимаюсь на ноги и иду на кухню. Кожу между моими плечами покалывает от осознания того, что ее глаза устремлены на меня, на шрамы, покрывающие мою спину. Я нахожу несколько бумажных полотенец, затем возвращаюсь и мою пол. Как только это сделано, я выбрасываю полотенца в мусорное ведро и опускаюсь на колени рядом с диваном.
— Со сколькими девушками в школе ты переспал?
Я пожимаю плечами.
— Я не веду счет. Несколько?
— Команда поддержки?
— Большинство из них. Правда, не всегда секс. Линда сосала мой член, Лейси тоже.
— Я не спрашивала имен. — Она хмуро смотрит на меня.
Я склоняю голову.
— Извини, чертовка. Я буду отвечать исключительно на твой вопрос.
— Тебе понравилось?
— Что? — Теперь моя очередь хмуриться.
— Заниматься с ними сексом.
На этот вопрос нет правильного ответа. Если я скажу "да", она рассердится. Если я скажу "нет", она скажет, что я лгу. Которым я был бы, потому что в то время … Я выбираю честность.
— Конечно. Когда это происходило, мне это нравилось.
— Ты трахал их на кладбище?
— Нет.
— Ты давал им те же вызовы, что и мне?
— Никогда.
— Я читала, что сабмиссивы сидят, расставив ноги и положив ладони на бедра.
Я приподнимаю одну бровь. Она машет рукой. Я смеюсь. Она сидит на диване, как маленькая гребаная королева. Все, что ей нужно, - это корона.
— Ох, котенок. — Я качаю головой. — Я обещал быть твоим слугой в течение сорока восьми часов. Я никогда не говорил, что буду покорным. Это не в моем характере.
Она надувает губы, и мне действительно приходится бороться с желанием поцеловать ее в губы.
— Почему ты даешь мне так много прозвищ?
— Ситуация диктует, какое из них я использую.
— И что это диктует? Почему ты сейчас называешь меня Котенком?
— Потому что это то, что я вижу в твоих глазах. Мой маленький игривый котенок, который пробует свои коготки. Если бы я не пообещал сделать то, что ты хочешь... — Я закрываю рот, слышно, как щелкают зубы.
Она наклоняется вперед.
— Нет. Пожалуйста, закончи это предложение.
Когда я не отвечаю, она встает с угла дивана и подходит, чтобы встать передо мной. Я позволяю своему взгляду пробежаться вверх по ее ногам, по шортам, прикрывающим ее киску, затем откидываю голову назад, чтобы осмотреть ее лицо.
— Скажи мне, что ты собирался сказать.
Я облизываю губы, проводя прокалывающимся языком по зубам.
— Если бы я не пообещал делать то, что ты хочешь, то, как ты себя ведешь, заставило бы тебя лежать на спине, пока я кормлю тебя своим членом, пока ты не замурлычешь для меня.
Маленькие белые зубки прикусывают ее нижнюю губу, и она сглатывает, затем отворачивается.
— Я голодна. Я хочу блинчиков. Испеки их для меня.
Черт.
— Я никогда не готовил блины. Я бы не знал, с чего начать.
— Потому что у тебя всегда был повар, который готовил все для тебя? Что бы ты сделал, если бы тебе пришлось жить одному? Ты бы умер с голоду.
— Я бы сделал заказ в ресторане или поел вне его.
— Я видела книгу рецептов на кухне. Найди что-нибудь для блинчиков и испеки их для меня.
Я медленно поднимаюсь на ноги.
— Ты можешь снова надеть штаны. Правда, без нижнего белья или рубашки. Я хочу, чтобы ты был как «коммандос» и без рубашки в течение следующих двух дней.
Моя челюсть сжимается, но я тянусь за спортивными брюками и натягиваю их, затем иду на кухню.
Как, черт возьми, я должен это обойти?
Я нахожу книгу рецептов в ящике стола и смотрю на нее. Я не хочу к ней прикасаться. Определенно, черт возьми, не хочу ее открывать. Я знаю, что найду внутри, и не уверен, что смогу с этим справиться.
— Ари...
— Блинчики, Илай. — Ее тон властный.
Она понятия не имеет, о чем она просит меня. Мое сердце колотится где-то в горле, а во рту пересохло. Я облизываю губы, щелкаю кольцом в губе и поворачиваюсь к двери.
— Ари... — Мой голос звучит как хриплое карканье.
— Ты собираешься упасть при первом же препятствии? Только потому, что не умеешь печь блины? — Она звучит разочарованной. — Я должна была знать лучше, чем думать, что ты даже попытаешься, когда я попросила тебя сделать что-то, чего ты еще не знаешь вдоль и поперек.
Я поджимаю губы и отворачиваюсь, уставившись на книгу рецептов, как на ядовитую змею. Три шага, которые мне требуются, чтобы снова оказаться перед ней кажутся мне милями. Я смотрю на неё сверху вниз, затем медленно лезу в ящик, чтобы достать её.
Моя рука дрожит. Я сжимаю кулак, впиваясь ногтями в ладонь, затем пытаюсь снова. На этот раз мне удается дотронуться до нее, но затем я делаю шаг назад.
Я не могу. Я, блядь, не могу этого сделать.
Я отступаю, кряхтя, когда моя спина сталкивается с дверным косяком.
— Не могла бы ты вместо этого записать рецепт? Воспользуйся одной из страниц из моего блокнота для рисования.
Не то чтобы мне от этого станет легче делать то, что она хочет, но это вызовет другую проблему. С которой я могу справиться.
— Ради бога, Илай. Просто воспользуйся книгой рецептов.