Я выдвигаю ящик со столовым серебром и изучаю содержимое.
— Которая из них?
Она хмуро смотрит на меня.
— Это не уловка, не так ли? Ты точно знал, какое столовое серебро использовать, когда мы ужинали с твоим отцом и Еленой.
— Это только потому, что они расположены в определенном порядке, и я научился этому в детстве. Я не мог бы сказать тебе, как называются какие-либо из них. Это не имеет ничего общего с моей инвалидностью, а все из-за того, что я слишком чертовски ленив, чтобы беспокоиться.
— Чайная ложка - это самая маленькая ложечка. — Она указывает, и я беру одну из них и протягиваю ей. — Значит, это просто подсчет и измерение?
Я качаю головой и вытягиваю руку, поворачивая ее ладонью вверх. Левой рукой я похлопываю по внутренней стороне правого запястья, а затем делаю то же самое с левой. Там две маленькие татуировки. Буквы L и R. Ее пальцы проводят по ним.
— У меня довольно хорошее внутреннее чувство направления. Я могу прогуляться по лесу и достаточно легко найти дорогу обратно, но, если меня попросят конкретно пойти налево или направо, мой разум иногда отключается. Время - еще одна проблема. Мне приходится заводить будильники. Я могу сказать тебе, что буду там через десять минут или полчаса, но, если будильник не установлен, ты можешь увидеть меня через две минуты или три часа.
Она продолжает смешивать ингредиенты, пока я объясняю, затем делает паузу, чтобы посмотреть на меня.
— В тот день в классе... когда нас вызвали отвечать на математическое уравнение. Ты ответил на него.
Я качаю головой.
— Ты ответила на это. Если ты помнишь, я заставил тебя подержать маркер при себе. Ответ написал не я, а ты.
— О! — Обойдя меня, она крутит ручку на плите, пока не загорается одна из конфорок. — Ты можешь дать сковороду?
Я беру сковороду, которую она хочет, и ставлю ее на плиту. Она добавляет каплю масла, затем протягивает мне миску с ингредиентами и деревянную ложку.
— Смешай это.
— Да, мэм.
Пока я замешиваю тесто, она достает две тарелки и ставит их на барную стойку.
— Этого достаточно. Теперь нам нужно вылить четверть стакана теста на форму.
— Четвертак?
— Мы можем достать мерные стаканчики. Мы можем написать на них значение каждого измерения... словами.
Я встаю у нее за спиной и накрываю ее руку своей, пока она зачерпывает немного теста для блинчиков. Она смотрит на меня, но не останавливает, когда я кладу другую руку ей на бедро.
— Теперь мы следим, чтобы края высохли и образовались пузырьки. Через две-три минуты мы перевернем его.
Я наклоняю голову и целую ее в ухо.
— Спасибо.
— За что?
отстраняется. За то, что делаешь это? — Я прокладываю поцелуями путь вниз по ее шее к плечу.
Она ненадолго прислоняется ко мне, затем отстраняется.
— Прекрати это. — Она шлепает по моей руке, которая ползет вверх по ее талии, тыльной стороной ложки. — Ты еще не прощен.
— Еще не прошло сорока восьми часов? — Я зарываюсь лицом в ее волосы.
— Нет. Переверни блинчик.
Я наклоняюсь мимо нее, чтобы взять сковородку и перевернуть блинчик, затем возвращаю свое внимание к поцелуям в ее шею.
— Не заставляй меня наказывать тебя, Илай Трэверс.
— Хммм. О каком виде наказания мы здесь говорим?
Она издает смешок.
— Я съем все блинчики, а ты можешь снова поесть хлопьев … Подожди. — Она поворачивается ко мне лицом. — Так вот почему ты ел хлопья последние два дня?
Я машу рукой в сторону микроволновки.
— У нее аналоговый циферблат. Я не могу в этом разобраться.
— Почему ты ничего не сказал?
Я улыбаюсь, убирая волосы с ее лица.
— Ты не говорила со мной, помнишь? — Я обвиваю руками ее талию. — Посмотри на это с другой стороны. Если я не буду хорошо себя вести, ты можешь просто морить меня голодом до конца недели.
Глава 68
Арабелла
Мы возвращаемся к игривой версии Илая, с которым я познакомилась на Рождество.
Это отклонение от темы из-за того, что он мне только что сказал? Признание в уязвимости, о которой я и не подозревала.
Я думала, что знаю его, а теперь обнаруживаю, что это не так. В нем есть слои, о существовании которых я раньше не подозревала. Не только пугающую сторону, но и слабости, которые он скрывал. Каждый день он окружен множеством людей, борющийся с инвалидностью, о которой никто не знает.
— Тебе не следует подкидывать мне подобные идеи. Я могу просто уморить тебя голодом. — Я улыбаюсь, обвивая руками его шею. — Поцелуй меня.
Илай без колебаний наклоняет голову и прижимается губами к моим по моей команде. Это мягко и сладко, не то, к чему я привыкла, когда мы вместе. В ту секунду, когда я издаю небольшой звук протеста в своем горле, характер поцелуя меняется на что-то более темное. Он становится более резким, отчаянным и едва контролируемым. Мой язык играет с его языком, пробуя жар у него во рту, наши зубы соприкасаются. Он целует меня так, словно знает, как сильно я жажду этого. Наркотик, на который я подсела с тех пор, как его губы впервые нашли мои несколько месяцев назад. Он подается вперед на дюйм, соединяя линии наших тел воедино, так что я могу почувствовать твердость его члена, набухающего спереди под спортивными штанами.