— Они влюбились здесь?
Илай бросает на меня взгляд через плечо.
— Папа понял, что она была единственной для него после того, как она накричала на него за то, что он намочил ее.
К моим щекам приливает жар, и мне приходится прижать пальцы ко рту, чтобы удержаться от смеха, но смех все равно вырывается.
— О боже мой. Слишком много информации!
Хмурое выражение на его лице сменяется весельем.
— Не так «мокрая». Был ливень, и она шла по тропинке рядом с дорогой. Он проехал по луже и вымочил ее.
Я тереблю край своей майки.
— Видишь, я не знала, что они посещали Академию Черчилля Брэдли, пока ты мне только что не сказал.
Илай поворачивается ко мне лицом, щелкая своим пирсингом на языке и наблюдая за мной бурными глазами.
— Я не думаю, что это как-то связано с моим отцом.
Я возвращаюсь к столу и беру наши тарелки.
— Тогда, кто твой враг, Илай? Кто ненавидит тебя больше всего?
Он смеется.
— Ты знаешь, каково это в школе, Ари. Ты видела это своими глазами. Все меня ненавидят. Даже те, кто хочет меня трахнуть.
Я выбрасываю наши остатки макарон с сыром в мусорное ведро.
— Но на что это было похоже до аварии? На что была похожа твоя жизнь?
Илай наблюдает, как я ставлю тарелки и столовое серебро в раковину.
— Ты знаешь, что у нас есть посудомоечная машина прямо рядом с тобой.
— Мытье посуды помогает мне думать. Также есть чувство достижения, когда ты заканчиваешь. — Я открываю кран, чтобы наполнить миску водой и добавить мыло для мытья посуды.
Илай снова наполняет наши бокалы.
— Жизнь была идеальной. Мама и папа были очень общительными. Устраивали вечеринки у бассейна и барбекю для наших соседей и их друзей. Там всегда что-то происходило.
— Итак, ты общался с другими детьми? — Я провожу губкой по одной из тарелок. — Я заметила, что на Рождество в Загородном клубе была куча учеников из школы.
— Моя мама обычно устраивала детские площадки для нас. — Он делает глоток вина.
Споласкивая тарелку, я ставлю ее на подставку для посуды.
— С кем?
— Тина и Брет, когда мы были маленькими. Какое-то время это были я и Джейс. Позже, когда я стал старше, Брэд, Гаррет и Эван всегда ходили за Джейсом по пятам. Мы были друзьями... пока не перестали ими быть. Но наши родители продолжали собирать нас всех вместе и надеялись, что мы сблизимся. Была куча других, но они не учились в Академии Черчилля Брэдли, и я теперь редко их вижу. Когда мы начинали учиться в Академии, все они записывались в команды по футболу или плаванию. Я был просто застенчивым ребенком, которому нравилось рисовать.
Застенчивый Илай.
Я пытаюсь представить, каким он был, но образ отравлен монстром, которого я привыкла бояться.
Илай вздыхает и проводит рукой по лицу.
— Я иду спать.
— Хорошо. — На этот раз я не пытаюсь остановить его, вместо этого сосредотачиваясь на грязном столовом серебре.
Он допивает остатки вина в своем бокале и исчезает за дверью.
Я не тороплюсь заканчивать мытье посуды, все вытираю и затем убираю. Мой бокал с вином все еще на столе, наполовину полный, бутылка рядом с ним.
Мы не ближе к разгадке того, кто наш заклятый враг, чем были вчера. Может быть, это не один человек? Зачем еще называть себя «нами», когда они пишут мне?
Все переплетено воедино, как запутанный клубок бечевки. Попытка найти соответствующие нити к истине оказывается трудной.
Когда я допиваю, я снова наполняю свой бокал. Мне нужно что-нибудь, что придаст мне сил настолько, чтобы я просто отключилась. Если я этого не сделаю, то просто проснусь, рыдая от кошмаров, которые неуклонно становятся хуже каждый раз, когда я закрываю глаза. Тот факт, что человек, который связал меня посреди ночи, все еще на свободе, нервирует и тревожит меня.
Я беру свой стакан и бутылку с собой на диван. От камина остались только тлеющие угли, но тепло все еще витает в воздухе. Я не уверена, как долго я сижу там, глядя в пылающий камин и потягивая вино, прежде чем слышу стук дождя по окнам.
Пожалуйста, не допусти, чтобы разразилась еще одна гроза.
Я заглушаю свое беспокойство алкоголем. К тому времени, как я допиваю большую часть бутылки, я чувствую себя легче, но беспокойство о возможной новой грозе остается, хотя до сих пор не было слышно ни единого грохота.
Я не хочу быть одна, и вино не помогло мне ни о чем забыть. Не так, как я этого хочу.
Я, пошатываясь, поднимаюсь с дивана и бегу по коридору. Добравшись до двери Илая, я тихо открываю ее и проскальзываю внутрь. Комната погружена в чернильную тьму, но я знаю, где находится кровать. Как только мои колени касаются матраса, я заползаю на него и забираюсь под одеяло.
— Ари? — Голос Илая мягкий.
Пробираясь к нему в темноте, я обвиваю руками его грудь.
— Я хочу спать здесь сегодня.
Чья-то рука гладит меня по бедру.
— Шторма нет.
— Я знаю. — Я провожу рукой по контурам его тела, вдоль плеча к шее. Запустив пальцы в волосы у него на затылке, я наклоняю лицо вверх, мои губы неуклюже находят его, и я целую его, пробуя жар его рта, когда он открывается для меня. Он целует меня в ответ, обхватывая ладонями мою челюсть. Моя свободная рука блуждает по его груди, боку и бедрам — желание пробуждается к жизни внутри меня. Моя киска пульсирует от нетерпения быть наполненной.