Илай проводит рукой по своим волосам.
— Конечно, хочу. Я чертовски тверд как скала рядом с тобой каждую секунду каждого гребаного дня. Ты вторгаешься в мои сны, в мои фантазии. Ты так глубоко проникла мне под кожу, что как будто стала частью меня.
Я смотрю на него с открытым ртом.
— Так ты все же хочешь заняться со мной сексом?
Он переворачивается на спину, тихо смеясь.
— Я создал монстра.
Я хватаю одну из подушек и бью им его в грудь.
— Я не такая.
Он вырывает его у меня из рук, прежде чем я успеваю ударить его снова.
— Может быть, ты просто зависима от меня.
Да, но я не призналась ему в этом вслух. Действительно ли я хочу, чтобы он знал, какую власть он имеет надо мной?
Я поднимаюсь с кровати и заворачиваюсь в одеяло, как в тогу.
Илай не встает с матраса.
— Куда ты идешь?
Я останавливаюсь у двери и оглядываюсь на него.
— Я собираюсь принять душ и одеться.
— Ари? — Его оклик останавливает меня.
Позади меня раздаются шаги, но я не оборачиваюсь.
— Ты сводишь меня с ума.
Он прижимается к моей спине, обвивая рукой мою талию.
— Я понимаю. Но я не знаю, как быть по-другому.
Я вздыхаю.
— Если ты хочешь поговорить, то мы можем сделать это за завтраком.
— Спасибо тебе. — Его губы касаются моей шеи сбоку, и я дрожу.
Мой желудок трепещет в ответ.
— За что?
На этот раз Илай целует меня в плечо.
— Не даешь мне умереть с голоду.
Прижимая одеяло к груди, я смотрю на него.
— Не устраивайся слишком удобно. Неделя еще не закончилась.
Глава 77
Илай
Пальцы скользят по моим волосам, и я поднимаю взгляд от рисунка передо мной. Я улыбаюсь Ари, когда она проходит мимо того места, где я сижу за кухонным столом, чтобы подойти к плите.
За последние три дня у нас установился странный распорядок. Дни проходят в разговорах и изучении друг друга. Наши интересы, наше детство, наши мечты о будущем. Ночи тратятся на изучение других вещей. Как прикасаться, где прикасаться, чтобы доставить наибольшее удовольствие.
У нас все еще не было секса, к ее большому раздражению. Я не знаю, почему я откладываю это. Я хочу ее, всю её, но что-то мешает мне сделать этот последний шаг. Однако это не останавливает ее от попыток переубедить меня.
— Голоден?
— Если ты готовишь, значит, я умираю с голоду.
Она смеется.
— Говоришь все правильные вещи. — Она открывает дверцу духовки и достает блюдо. — Запекла мясо на ужин. И я испекла печенье раньше, чтобы перекусить позже. — Она смотрит на меня через плечо. — Не мог бы ты накрыть на стол, пожалуйста?
Я закрываю свой альбом для рисования и убираю со стола карандаши, протираю его салфеткой, затем расставляю две тарелки, столовое серебро и открываю бутылку вина. Подходя к ней сзади, я обнимаю ее за талию и зарываюсь лицом в изгиб ее шеи.
— Ари, я...
— Если ты не собираешься перекинуть меня через плечо, швырнуть на ближайшую поверхность и изнасиловать, помой руки и сядь.
Я смеюсь, целую ее в плечо и отступаю.
— Прости, детка. Мне нужна еда, иначе я буду слишком слаб, чтобы позже заставить тебя выкрикивать мое имя.
Я следую за ней к столу и жду, пока она раздает еду, затем выдвигаю для нее стул.
— Мадам хочет вина? — Я перекидываю кухонное полотенце через руку и поднимаю бутылку вина.
Она смеется надо мной и кивает. Я наполняю оба наших бокала, затем сажусь на стул рядом с ней.
— Забавный факт, — говорю я ей, когда она набирает на вилку еды. — Мы знаем друг друга шесть месяцев.
— Это кажется дольше. — Она жует и глотает. — Подожди. Откуда ты знаешь? Я думала, ты не умеешь считать.
— Сейчас март. Я знаю, здесь, в голове... — Я постукиваю себя по виску. —... что с сентября по март - это шесть месяцев. На самом деле это ничего не значит для меня, но я знаю, что это такое. Когда я впервые поступил в Черчилль Брэдли, моя мама рассказала мне, сколько времени проходит между семестрами, поэтому я знал, когда поеду домой. Итак, с сентября по декабрь - это три месяца. Январь-март - это три месяца, а затем март-июнь - это три месяца.
Я поднимаю свой бокал и наклоняю его к ней.
— Я хочу сказать, что прошло шесть месяцев с тех пор, как ты ворвалась в мою жизнь и перевернула ее с ног на голову.
— Я думаю, что если чья-то жизнь и перевернулась с ног на голову, то это была моя. — Она смягчает слова улыбкой.
Я ставлю свой стакан и придвигаю свой стул поближе к ней. Взяв вилку из ее руки, я кладу ее на ее тарелку и переплетаю свои пальцы с ее.
— Мне жаль, Ари. Я был глуп, жесток и неправ. Я вел себя плохо и сделал то, что должно было быть волнующим событием для тебя, ужасным и пугающим. — Я подношу ее пальцы к своим губам и целую каждый. — Как я могу загладить свою вину перед тобой? — Я поднимаю брови.
Она смеется, высвобождает пальцы и проводит ладонью по моей щеке, ее большой палец касается моей нижней губы.
— Мне нравится эта версия тебя.
***
Я просыпаюсь рано утром в воскресенье. Ари обнимает меня, уткнувшись лицом в мое горло и перекинув одну ногу через мою. Она крепко спит, ее дыхание мягкое и ровное. Мы не смогли уснуть допоздна, проведя еще один день за разговорами, а затем вместе забравшись в постель.