— Я была единственной, кто не хотел заниматься сексом.
— Но ты была готова отсосать чей-то член.
— Ревнуешь, что я не отсосала у тебя первой?
Илай смеется, его внимание приковано к повороту, когда мы сворачиваем на круговую подъездную дорожку к дому.
— У меня полно других твоих первых моментов, Чертовка.
Те, которые я давала ему свободно и охотно.
Щеки горят, я жду, пока он заглушит двигатель, затем выбираюсь из двери. Елена появляется в дверях, пока я вытаскиваю сумки с заднего сиденья, а Илай обходит машину.
— Ты хорошо провела время? — спрашивает она.
Я отступаю назад и прохожу мимо Илая.
— Это было весело. — Не ложь.
Общение с ним было двумя лучшими днями в моей жизни. Не то чтобы я собиралась признавать это вслух. Как долго я могу цепляться за иллюзию, что все не вернется на круги своя?
— Я купила украшение, чтобы отметить новый год. — Я подхожу к ней и захожу в дом. — Я подумала, что мы могли бы поставить елку.
Елена смеется.
— Украшения? Белла, у нас нет ни одной из тех дешевых пластиковых штуковин, которые ты привыкла покупать каждый год, с кривыми ветвями. Я думала, ты выбросила ту коробку со старыми безделушками, когда мы переезжали.
Илай присоединяется к нам, закрывая ногой входную дверь.
— Но нам нужна ель. — Мысль о том, что мы не делаем чего-то безопасного и нормального, вызывает у меня тревогу. — Это не Рождество без неё. Я всегда его украшаю. Это традиция.
Моя мама вздыхает.
— Я посмотрю, сможет ли персонал что-нибудь уладить, но это немного в последнюю минуту.
— Нет! Нам нужно поставить ёлку и украсить.
— Арабелла, ты больше не ребенок.
Каждый мускул в моем теле напрягается.
— Это единственное, что мы всегда делали, когда ты была дома, или если я была с миссис Голдманн. — Мой протест срывается на шепот.
— Перестань паниковать. Я заказал одну, когда ты была по шею в рождественских безделушках. — Спокойный голос Илая за моей спиной. — Это должно быть здесь в течение часа. Это дает тебе достаточно времени, чтобы распаковать вещи и решить, куда ты хочешь их повесить.
Моя улыбка такая широкая, что у меня болят щеки. Я должна остановить себя от того, чтобы обвить руками его шею и покрыть его лицо благодарными поцелуями.
— Спасибо тебе.
— Без проблем. — Он направляется вверх по лестнице.
Елена выгибает бровь, наблюдая, как он уходит.
— Между вами двумя намного меньше напряженности. Ты выглядишь намного более расслабленной, чем вчера, когда уходила.
— Шопинг-терапия творит чудеса. — Я спешу мимо нее.
Последние сорок восемь часов кажутся нереальными.
Действительно ли я сделала татуировку, выкурила косяк и занималась незабываемым сексом со своим сводным братом?
Я поднимаюсь в свою комнату и закрываю дверь. Поставив сумки на пол, я открываю дверь в свой гардероб, нахожу потрепанную коробку из-под обуви, которую спрятала в глубине, и переношу ее к кровати. Я сажусь и откидываю крышку. Внутри тринадцать украшений. Деревянный северный олень, которого я нашла в недорогом магазине. Высушенные круглые кусочки макарон, склеенные вместе и раскрашенные в зеленый и красный цвета, которые я сделала, когда мне было шесть. Пряничный человечек из смолы немного потертый, висит на красной нитке. На дне коробки множество разноцветных безделушек разных размеров, рисунков и расцветок. Я беру вязаного Санту и сжимаю его животик между пальцами.
Мелодия звонка на моем телефоне разрушает тишину. Все еще держа украшение, я нащупываю сотовый свободной рукой и отвечаю.
— О, так, теперь ты отвечаешь. — Голос Майлза гремит по линии. — Ты не звонила. Ты не написала ни одного сообщения.
Я вздрагиваю.
— Мне жаль.
— Ты в порядке?
— Настолько хорошо, насколько можно было ожидать.
— Кто был тот парень на видео?
— Я не знаю. — По крайней мере, не его настоящее имя.
— Как ты могла...
— Я уже выслушала достаточно лекций о том, какой я была глупой. Мне не нужна еще одна.
— Ты вернешься после Рождества? Это правда?
Я выдыхаю, перекатываюсь на спину и закрываю глаза.
— Да. Моя мама и отец Илая договорились, что я вернусь, хотя я и не хочу.
— Повсюду ходят слухи. В школе утроили охрану. Некоторые ученики думают, что ты сосешь член учителя. Мистера Дрейка допрашивали по этому поводу...
Мои губы кривятся от отвращения при виде этой картинки.
— Это просто отвратительно.
— Я слышал, как некоторые парни говорили о тебе. Не очень приятные вещи. Тебе нужно следить за собой, когда ты вернешься. — Его голос понижается, становясь ниже и гуще от каких-то неопределенных эмоций. — И мы больше не можем встречаться. Я люблю тебя, Белла, но мне нужно держаться подальше от людских радаров.
Я на мгновение замолкаю, переваривая его слова, не настолько шокированная, как следовало бы.
— Я думала, мы друзья?
— Мы такие. Только не на публике. Ты все равно останешься моим лучшим другом.
В тайне, где никто не знает. Сколько таких у меня сейчас? Так много в моей жизни скрыто за ложью и обманом.
— Конечно. — Мой голос легок, скрывая боль, пронизывающую меня. — Как скажешь.
— Белла…
— Мне нужно идти. Увидимся в школе. — Я заканчиваю разговор.
Мое счастливое настроение испорчено сообщениями и разговором с Майлзом. Я переворачиваюсь на бок, смотрю на стену и прижимаю вязаного Санту к груди.
Не думай об этом. Не думай об этом. Не думай об этом. Не думай об этом. Я повторяю снова и снова в своей голове.
Насколько плохо будет, когда я вернусь? Кто-нибудь вообще со мной поговорит?
Мне страшно.