— Ничего страшного, если ты это сделала. Я практически вырастила тебя, пока Елена гуляла, и я надеюсь, ты знаешь, что можешь доверять мне. Я ждала, что ты что-нибудь скажешь с тех пор, как ты пришла сюда.
У меня вертится на кончике языка сказать ей правду, но слова умирают, не успев сорваться с языка. Что бы она подумала обо мне, если бы узнала, что я сделала. Чему я позволила случиться. Я склоняю голову под тяжестью стыда и вины.
— Да, мы поссорились, — говорю я ей, мои глаза щиплет от слез.
Миссис Голдман вздыхает.
— Эта женщина всегда была безрассудной и эгоистичной. Убегая с любым мужчиной, который вызывал у нее улыбку. Слава Богу, ты совсем не похожа на нее. У тебя все в порядке с головой.
Слезы вырываются на свободу и катятся по моим щекам, и я вытираю их дрожащими руками. Я больше похожа на свою мать, чем думала.
Я позволяю себе погрузиться в волнение. В темное и опасное удовольствие. Теперь я расплачиваюсь за эту ошибку.
Все мои мечты и планы на будущее разлетелись в клочья. Все мои светлые надежды сгорели дотла.
Илай Трэверс и Академия Черчилля Брэдли научили меня некоторым жестоким истинам о жизни.
Сказок не существует.
Прекрасный принц мертв, и вместо него миром правят злодеи.
Глава 3
Илай
— Как это? — Татуировщик протягивает мне зеркало, и я наклоняю голову, чтобы рассмотреть результат.
— Идеально. — Я протягиваю ему три сложенные стодолларовые купюры. Больше, чем стоит татуировка, но стоит переплаты за то, что он пристроил меня в кратчайшие сроки и не задавал вопросов.
— Ты знаешь, как за этим ухаживать?
Я указываю рукой на татуировки, покрывающие мои руки.
— Я в порядке, спасибо.
— Хорошо. Если возникнут проблемы, ты знаешь, где меня найти.
Мы пожимаем друг другу руки, сталкиваемся плечами, и я выхожу. Моя машина припаркована в нескольких футах от нас, и кто-то зовет меня по имени, как только я подхожу к ней.
— Привет, Трэверс.
Я кладу ключи от машины в карман и поворачиваюсь лицом к Эвану Ридли.
Какого хрена он здесь, а не в школе?
— Бьюсь об заклад, тебе интересно, что я здесь делаю. — Он вторит моей мысли и машет рукой себе за спину. — Пришлось отвезти Джейса на обследование, а его отец не хотел, чтобы он оставался со школьной медицинской бригадой. Кто-то напал на него на День благодарения. Ты ведь ничего об этом не знаешь, не так ли?
Я прислоняюсь к боку своей машины.
— Ты знаешь ответ на этот вопрос. — Я не настолько глуп, чтобы признать это вслух.
Он хихикает.
— Верно. — Он отворачивается, затем поворачивается обратно. — О. Передай привет Арабелле от меня. Все скучают по ней в школе. — Он облизывает губы. — Особенно после того небольшого видео. Все ребята выстраиваются в очередь.
Я выпрямляюсь, и он отступает назад, поднимая руки.
— Я просто говорю. Возможно, она захочет понаблюдать за собой, когда вернется. Но ее друзья присмотрят за ней. Мы никому не позволим к ней прикоснуться.
— Конечно. Например, когда она доверила тебе отвезти ее домой, а ты заставил ее снять топ.
Его улыбка исчезает.
— Ты знаешь, что это был не я, Илай. Я бы не сделал с ней ничего подобного.
— Правильно. — Я открываю свою машину, распахиваю дверцу и забираюсь внутрь.
— Увидимся, Илай. Если школа позволит тебе вернуться.
Двигатель моей машины заглушает все, что он еще хочет сказать, и я хлопаю дверью и уезжаю.
***
Едва я переступаю порог дома, как мой отец выкрикивает мое имя. Клянусь, у этого ублюдка есть трекер на моем телефоне. Он постоянно дышит мне в затылок и, кажется, знает, в какую секунду я вернусь откуда угодно.
Вместо того, чтобы направиться прямо в свою комнату, я иду по коридору к его кабинету и стучу в дверь. Я жду его указаний зайти внутрь, прежде чем войти.
— Садись, сынок.
Отлично. Еще один разговор.
Я выдвигаю стул напротив его стола и плюхаюсь на него.
— В чем меня сейчас обвиняют?
— Никто тебя ни в чем не обвиняет.
— Это не так? Потому что с того места, где я сижу, это, блядь, так не выглядит.
— Язык.
— Тебе не кажется, что немного поздновато начинать воспитывать меня сейчас? Почему бы тебе просто не вернуться к своей гребаной трофейной жене и не оставить меня разбираться со всем этим дерьмом самому?
— Хватит! Я сыт по горло тем, что ты так говоришь о Елене. Она была только добра к тебе, особенно после того, что ты сделал с ее дочерью.
О, ты ни хрена не представляешь, что я с ней сделал.
Моя челюсть сжимается. Он не говорит о том, что я трахал ее, или о том, что она сосала мой член, или о том, что я ел ее киску, пока она не начала умолять, кричать и умолять кончить.
— Я вижу, что мы наконец-то добиваемся прогресса.
— Что ты имеешь в виду? — Мои пальцы сжимаются на бедре. У меня под ложечкой что-то тяжелое.
— На этот раз ты не отрицал, что выпустил видео.
И вот оно!
— Я не думал, что мне это нужно. Я говорил тебе сто гребаных раз, что я этого не делал.
— И все же улика была найдена в твоем шкафчике.
— Потому что кто-то, блядь, меня подставляет! — Я вскакиваю на ноги. — Почему ты, блядь, так охотно веришь в худшее обо мне?
— Илай...
— Нет! Всегда во всем виноват я, черт возьми. Неважно, что это. Ты приходишь домой с новой женой. Женщина вдвое моложе тебя, блядь, и ты ждешь, что я буду улыбаться и вести себя мило. Затем ты сообщаешь еще одну сенсацию. У нее есть гребаная дочь, и я должен просто приветствовать ее в нашей семье. И если этого недостаточно, ты отправляешь ее в мою гребаную школу, и я должен облегчить ей это. Ты прикладываешь столько гребаных усилий к девушке, которая тебе даже не родственница, в то время как я здесь, блядь, умоляю тебя о внимании.