— Илай! — Она задыхается, хватаясь за мое плечо.
Я прижимаюсь последним поцелуем к ее киске и выпрямляюсь.
— Пойдем.
— Сначала одежда.
Мой взгляд скользит по ней.
— Но ты так хорошо выглядишь в таком виде.
— Не думай, что Елена или твой отец согласятся.
Я издаю смешок.
— Наверное, нет.
— Илай? Арабелла? Поторопитесь, повар хочет подать ужин, — зовет голос Елены с лестницы.
Я улыбаюсь Арабелле.
— Ты слышала ее.
Она натягивает джинсы, находит лифчик и надевает его, пока я смотрю, затем стягивает футболку через голову.
— Подними руки.
Она хмурится, но делает, как я прошу. Я смеюсь и провожу пальцем по ее животу.
— Тебе нужно быть осторожной. Всякий раз, когда ты поднимешь руку, они увидят надпись. Не то, что там написано, но достаточно, чтобы вызвать любопытство.
Она поворачивается в сторону ванной.
— Я смою это.
Я хватаю ее за руку.
— Нет, ты не сделаешь этого. Я хочу смотреть на тебя через стол и знать, что ты думаешь о том, как я посасываю твои соски и ем твою киску каждый раз, когда ты двигаешься. — Я веду ее к двери. Она сопротивляется, ее лицо все еще повернуто в сторону ванной. — Давай, Ари. Это будет весело.
Черты ее лица смягчаются в улыбке.
— Хорошо. Хорошо. Но я хочу по крайней мере два оргазма.
— Я понял.
Впервые за столько времени, сколько я себя помню, ужин не заканчивается ссорой между мной и моим отцом. Я провожу большую часть этого, обмениваясь улыбками с Арабеллой через стол, пока мой папа и Елена разговаривают о … о чем бы они ни говорили. Я не обращаю на них никакого внимания. Мое внимание сосредоточено исключительно на Арабелле и на том, как быстро я смогу извиниться.
— Я не хочу десерт, спасибо, — говорю я горничной, когда она уносит мою тарелку, и вижу, как розовеют щеки Арабеллы. — Это была напряженная пара дней. Я собираюсь лечь пораньше.
— Завтра канун Рождества. Я подумала, что мы могли бы поиграть в настольные игры всей семьей, — говорит Елена.
— Настольные игры? — Арабелла повторяет.
— «Эрудит», «Монополия» ...
— Я знаю, что такое настольные игры. Ты просто никогда раньше не проявляла никакого интереса к тому, чтобы играть в них.
— Мне нравится «Скрэббл», — говорю я, прежде чем они могут вступить в спор. — Не так хорош в «Монополии». Папа жульничает.
— Я не знаю. — Мой папа смеется. — Это не моя вина, что я всю свою жизнь занимаюсь банковским делом и знаю, как играть в эту игру.
— Арабелла, не могла бы ты что-нибудь испечь? У повара и обслуживающего персонала завтра и на Рождество выходной. Я уверена, что Эллиот и Илай по достоинству оценили бы некоторые из твоих угощений.
— Я бы с удовольствием попробовал твое печенье. — Я произношу эти слова абсолютно без интонации, приуроченные к тому моменту, когда Арабелла подносит стакан воды к губам.
Она задыхается. Оба наших родителя обращают на нее свое внимание, а я выскальзываю из столовой и направляюсь наверх, чтобы принять душ.
Когда я возвращаюсь в свою спальню, Арабелла сидит, скрестив ноги, на моей кровати. Я приподнимаю бровь.
— Ты дал мне обещание, Илай Трэверс.
— Разве? — Я пересекаю комнату и пинком захлопываю дверь. Когда я поворачиваюсь обратно к своей кровати, она топлес.
— Ты сказал, что если я поднимусь наверх без топа, ты меня съешь.
— Хм. Правда? Я не помню тот разговор. — Я постукиваю пальцем по губам. — Когда я это говорил?
— Как раз перед тем, как твой отец чуть не увидел меня голой.
Я подхожу ближе к кровати.
— Звучит смутно знакомо. — Я указываю рукой на ее джинсы. — Может быть, тебе стоит показать мне, что я обещал съесть. Это могло бы освежить мою память.
Она выпутывается из джинсов. Я облизываю губы.
— Нет. Извини. Все еще не помню. Сними свои трусики.
У меня текут слюнки, когда она стягивает обрывок кружева с ног.
— Все начинает казаться знакомым. — Я опускаюсь на колени в изножье кровати и обхватываю пальцами ее лодыжки. — Раздвинь ноги, Ари. Я думаю, пришло время для десерта.
Глава 32
Арабелла
Илай подмигивает мне, обходя машину с моей стороны. Елена и Эллиот, держась за руки, движутся в темноте ко входу в Загородный клуб впереди нас. Судя по звукам музыки, рождественская вечеринка в самом разгаре.
Все кажется сюрреалистичным. День прошел за настольными играми, а я готовила печенье. Моя мама даже помогала мне на кухне, чего никогда не случалось, никогда. Мы все положили подарки под рождественскую елку, готовые к открытию завтра. Мы действительно чувствовали себя настоящей семьей, и это заставило меня осознать, насколько сломленными мы были раньше.
Пальцы касаются тыльной стороны моей ладони, когда я иду. Бросив на Илая косой взгляд, я улыбаюсь. Его лицо отбрасывает тени от огней здания, и я улавливаю ухмылку на его губах. Я проснулась этим утром с его голодным ртом между моих ног и на грани оргазма. В ту секунду, когда мое тело перевалилось через край, он поднялся и устроился между моих бедер. Образ его зеленых глаз, сверлящих мои, когда он держал меня за бедра и погружался глубоко в меня, запечатлелся в моем мозгу.
Он наклоняется ближе, чтобы прошептать мне на ухо.
— Я найду место позже, чтобы наклонить тебя, засунуть в тебя свой член и выебать тебе мозги.
— Илай! — Я толкаю его в плечо своим.
— Ты собираешься сказать мне, что мысль о том, чтобы выскользнуть в темноте и кончить на мой член, не делает тебя влажной?