— Я не уверен, что это хорошая идея ...
— Это моя собственность. Я не нарушала никаких законов, отправляя кому-либо фотографии.
Нахмурившись еще сильнее, директор Уоррен изучает меня мгновение, прежде чем открыть ящик своего стола. Он достает знакомый телефон и пододвигает его ко мне.
Я хватаю его, встаю и выхожу из его кабинета, не оглядываясь. Как только я оказываюсь в коридоре, я включаю его.
Часть меня надеялась, что меня будет ждать сообщение. Что-нибудь. Что угодно, лишь бы сказать, что Син думал обо мне. Но сообщений не приходит, и мне приходится быстро моргать, чтобы сдержать слезы, которые щиплют глаза. Я делаю долгий прерывистый вдох и набираю текст.
Я: Син, пожалуйста, поговори со мной. Все перевернулось с ног на голову, и у меня больше никого нет. Ты нужен мне.
Я жду ответа, но ничего не приходит.
Разочарование - горький комок в моем горле. Я засовываю телефон в карман и нахожу свои наушники. Я вставляю их в уши, из динамиков звучит "Crawling Back To You" Дотри.
Глава 59
Илай
Я провожу субботу взаперти со своей скульптурой. Она начинает обретать форму и хотя часть меня сожалеет о дизайне, который я выбрал перед Рождеством, менять его сейчас слишком поздно. Но это выглядит потрясающе, и я не могу отрицать, что моя концепция сработала лучше, чем я предполагал.
Прошедшая неделя оказалась сложнее, чем я ожидал, особенно вчерашняя стычка из-за дохлой крысы. К счастью, директор Уоррен поверил мне, когда я отрицал свою причастность к этому, что является шагом в правильном направлении после инцидента с мертвым кроликом пару месяцев назад. Он не поверил мне, когда я заявил о своей невиновности в том, что оставил это в шкафчике Арабеллы.
Я закрываюсь раньше обычного, вместо того чтобы работать до комендантского часа. Я хочу пойти на пробежку и попытаться снять стресс, из-за которого у меня болят мышцы и пульсирует голова.
Мое имя, произнесенное знакомым голосом в ту же секунду, как я выхожу из здания, заставляет мой позвоночник напрячься. Я подумываю проигнорировать ее, но у моего тела другие планы, и оно поворачивается к ней лицом еще до того, как я замечаю это движение.
Мой пристальный взгляд скользит по ней. В одной руке она сжимает термос, и ее шаги осторожны, когда она приближается ко мне, не сводя глаз с тонкого слоя снега на земле.
— Чего ты хочешь?
— Мне жаль, что я обвинила тебя вчера. Я думала, что... — Она прикусывает губу и протягивает дорожную кружку. — Предложение мира?
— В чем дело?
— Кофе. Кафетерий закрылся раньше обычного из-за снега, а я знаю, что ты обычно любишь выпить перед комендантским часом. — Рука, держащая дорожную кружку, дрожит. — Мне действительно жаль.
Звук шагов по снегу позади меня возвещает о прибытии Келлана.
— Что вы двое делаете? Мне нужно вызвать директора?
— Нет. — Я начинаю поворачиваться, и она ловит меня за рукав.
— Пожалуйста, Илай.
Я не знаю, почему мое имя на ее губах заставляет меня взять у нее кофе, но это так, и мои пальцы сжимаются вокруг нагретой кружки. Я подношу его к губам и делаю глоток, затем указываю на нее.
— Это не значит, что мы друзья.
— Я знаю. — Ее голос тих. Она поворачивается и уходит.
Я делаю еще глоток кофе, не сводя с нее глаз, пока она не исчезает за углом.
— Что это было такое?
Вопрос Келлана отвлекает мое внимание от нее, и я смотрю на него.
— Не уверен. Возможно, Уоррен предупредил ее. — Я снова начинаю идти, Келлан рядом со мной. — Я собираюсь переодеться и пойти на пробежку. Ты идешь?
— Черт возьми, нет. Почему ты продолжаешь меня об этом спрашивать?
— Однажды ты, возможно, скажешь «да».
— Только если за мной будут гоняться зомби.
Он все еще перечисляет все причины, почему он никогда не побежит со мной, когда мы добираемся до нашей комнаты. Я допиваю остаток кофе и переодеваюсь в спортивные штаны и футболку.
— Последний шанс передумать.
Он машет на меня руками.
— Иди. Побегай. Я собираюсь найти фильм, который можно посмотреть.
Я все еще смеюсь, когда выхожу из здания и трусцой направляюсь к лесу, нажимая на воспроизведение своей музыки.
***
Через двадцать минут после начала «Papercuts» группы Machine Gun Kelly громко звучит у меня в ушах, и мне приходится остановиться. Я чувствую себя странно. Мое сердце колотится о ребра в бешеном темпе, а голова идет кругом. Я чувствую себя разбитым, одурманенным, поэтому, когда я добираюсь до скамейки, я опускаюсь на нее и пытаюсь унять свой учащенный пульс.
Проходит минута, затем другая, и то, что кажется угрозой надвигающегося сердечного приступа, кажется, исчезает. Я встаю, немного осторожно, и прохожу несколько футов. Когда я чувствую уверенность, я снова трогаюсь в путь, сбавляя скорость, когда слева от меня появляется часовня.
Последний раз я был здесь после того, как Арабелла поцарапала мою машину. Мысль о ней, склонившейся над скамьей, пока я шлепал ее по заднице, разгорячает мою кровь.
Она там?
Комендантский час не за горами. Возможно, ее и нет, но я оказываюсь за дверями и распахиваю их, прежде чем успеваю себя остановить. Войдя внутрь, первое, что я замечаю, - это отсутствие снега.
Меня это не должно удивлять. Здание охраняется, за исключением того, что двери не заперты. Если не считать того дня, я не был здесь больше года. В моей голове я слышу смех Зои, когда она танцует вокруг алтаря, сухой сарказм Келлана, когда он дразнит ее, и мягкий звук карандаша по бумаге, когда я рисую их обоих.
Я продвигаюсь глубже внутрь, мои пальцы скользят по спинкам скамей, а взгляд устремлен на алтарь передо мной. На нем восседает фигура. Тени от окон падают на её спину, отчего кажется, что у неё есть крылья, и мои пальцы подергиваются. Жаль, что у меня нет под рукой чего-нибудь, чтобы запечатлеть красоту позы.