— Ничего.
Единственное, в чем я могу затеряться и вырваться из этого кошмара наяву.
— Вот пальто, которое ты оставила в часовне. — Он бросает его на пол рядом со мной и с интересом рассматривает книгу. — Это твой дневник?
— Нет. — От нервов у меня пересыхает во рту, и я облизываю губы. — Есть какие-нибудь новости об Илае?
Воскресенье затянулось, а я ничего не слышала от Майлза, кроме того, что Илая отвезли в местную больницу. Я провела большую часть дня в рыдающем беспорядке в своей комнате, мой разум выходил из-под контроля при каждом возможном исходе. Наконец-то наступил понедельник, а за завтраком не было никаких признаков присутствия Илая.
Его отец никогда не простит меня, если что-нибудь случится. Елена возненавидит меня. Меня назовут Убийцей Академии Черчилля Брэдли прямо перед тем, как меня арестуют и отправят в тюрьму за убийство.
— Ты неважно выглядишь, — бормочет Келлан, его острый как бритва взгляд прикован к моему лицу. — Чувствуешь себя виноватой? Что ты дала Илаю?
Костяшки моих пальцев белеют там, где он все еще сжимает мою сумку.
— Я не знаю.
— Кто тебе это дал?
— Я не знаю.
— Чушь собачья. Я могу заставить тебя рассказать мне.
Тихо произнесенная угроза повисла между нами.
Я продолжаю молчать.
Челюсть Келлана сжимается.
— Тебе нужно перестать валять дурака.
В твердом клубке нестабильных эмоций, который я носила с собой, появляется трещина.
Скажи ему. Скажи ему. Скажи ему.
— Я не могу. — Мой голос дрожит. Это самая сильная боль, которую я когда-либо испытывала.
— Это не то, как ты привлекаешь внимание Илая. Ты могла бы убить его.
— Я знаю...
Ты могла бы убить его. Ты могла бы убить его. Ты могла бы убить его.
Эти слова повторяются снова и снова в моей голове.
Мое сердце кричит в груди.
Скажи ему. Скажи ему. Скажи ему.
Голос Келлана смертельно спокоен, когда он продолжает говорить, не обращая внимания на мое внутреннее смятение.
— Ты лишь немного почувствовала, на что он способен. Прямо сейчас он даже не пытается причинить тебе боль. Ты понимаешь это, не так ли?
Правда срывается с моих губ.
— Келлан, я пытаюсь...
Прежде чем я успеваю закончить предложение, по комнате разносится визг пожарной сигнализации. Стулья отодвигаются, и студенты хватают свои сумки и пальто. Келлан вскакивает и направляется к двери. Я остаюсь в нерешительности, правда все еще вертится у меня на кончике языка. Я двигаюсь медленно, чтобы присоединиться к потоку людей, выходящих из здания, пока мы не оказываемся на снегу.
Мой телефон вибрирует, и я проверяю его.
Неизвестный номер: Тебе, похоже, слишком комфортно с Келланом. Не позволяй ему снова сидеть с тобой. Мы надеемся, что ты не собиралась рассказывать ему о нашей игре.
О черт, нет.
Я поворачиваю голову из стороны в сторону, беспокойство почти захлестывает меня под его тяжестью.
Я: Нет.
Неизвестный номер: Мы тебе не верим. Держи рот на замке, или ты пожалеешь, что открыла его. Это ваше единственное предупреждение.
Я: Илай пострадал. Я больше не хочу играть.
Неизвестный номер: Ты не можешь выбирать, когда ты можешь остановиться. Ты играешь, пока мы не скажем, что ты закончила.
В следующем сообщении появляется ссылка. Я нажимаю на нее. Она приводит меня прямо к видео. Оцепенело я смотрю на себя в ванне, погруженную в воду, с раздвинутыми ногами, мои пальцы играют сами с собой. Видео, которое я сняла для Сина.
Слезы подступают к моим глазам, но я смаргиваю их.
***
Я: Это ты стоишь за видео?
Я: Пожалуйста, ты здесь?
Я: Я не знаю, с кем поговорить. Они все время наблюдают за мной.
Я: Я хочу остановиться.
Я согрешу, если отвечу, уставившись на экран мобильного телефона в моей руке, пока мое зрение не затуманится.
Где он? Почему он не ответил? Даже если он скажет мне уйти, по крайней мере, я буду знать, что он где-то там.
Никто мне не поверит. Все подумают, что я сумасшедшая. Кто бы это ни делал, он осторожен и педантичен. Может, это моя бывшая соседка по комнате? Она знает обо мне больше всех. Это единственное, что имеет смысл. Но почему?
Мои мысли прерывает царапанье в дверь. Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я напрягаюсь. Быстрый взгляд на часы говорит мне, что уже полночь. Царапанье продолжается, становясь все сильнее.
— Арабелла, — зовет мужской голос из-за двери. — Открой.
Кто это? Голос знакомый.
Илай?
Я сползаю с кровати и медленно пробираюсь через комнату. Дверь заперта. Я позаботилась о том, чтобы так продолжалось с того вечера, когда он ворвался ко мне и обвинил в том, что я швырнула в него окровавленной мягкой игрушкой.
Кто-то стучит по дереву.
— Давай. Не стесняйся. Мы здесь, чтобы не дать тебе почувствовать себя одинокой.
Мы?
Мой желудок сжимается в узел от паники, и я прижимаюсь ухом к двери, чтобы прислушаться.
— Гаррет, постучи еще раз, — говорит второй голос.
— Попробуй открыть дверь, — требует третий.
Ручка дребезжит, и я отпрыгиваю от нее.
— Уходите, или я вызову охрану.
— Не будь такой, — кричит Гаррет. — Просто впусти нас. Ты всех нас разозлила тем видео, опубликованным ранее. Будет только справедливо, если ты что-нибудь с этим сделаешь.
Желчь поднимается к моему горлу при мысли о том, что они прикасаются ко мне. То, как они открыто стоят за моей дверью, смеются и требуют, чтобы я их впустила, приводит в ужас.