— Я набираю номер прямо сейчас. — Мои руки дрожат, когда я ищу номер главного офиса и нажимаю его. Кто-то берет трубку после четвертого гудка.
— Какие-то парни возле моей комнаты пытаются войти, — выбегаю я и сообщаю номер своей комнаты. Вместо того чтобы кто-то ответил, линия обрывается.
Какого хрена?
Мой телефон звонит. Сердце все еще колотится у меня в горле, я смотрю на сообщение.
Неизвестный номер: Никто не придет тебе на помощь. В следующий раз мы убедимся, что ты спишь, и у них есть ключ от двери. Плохие вещи случаются с теми, кто не подчиняется. Ты не закончишь, пока мы не скажем об этом.
Глава 63
Илай
Тесты на наркотики, которые они провели, вернулись безрезультатными. Врач объясняет, что это потому, что есть такое маленькое окно, в котором GHB остается в системе и его можно идентифицировать, поэтому я не видел смысла оставаться в больнице дольше.
Со мной все в порядке, у меня нет тревожных симптомов или побочных эффектов, но они по-прежнему отказываются выписать меня до среды. И то только потому, что я угрожаю уйти, если они не подпишут документы о моем освобождении.
Келлан заезжает за мной на своей машине и отвозит обратно в Академию.
— Как много ты помнишь?
— Немного. Я помню, как Арабелла угостила меня кофе, а потом отправился на пробежку. Все, что было после этого, как в тумане. Кажется, я остановился возле часовни. Арабелла была там?
— О, она определенно была там.
В его голосе есть нотка, которая заставляет меня повернуться на стуле, чтобы посмотреть на него.
— Что ты знаешь?
— Она подсыпала тебе в напиток. Не сказала мне, чем, но признала, что в кофе, который она тебе дала, что-то было. Я предполагаю, что она просто пыталась подразнить тебя, а не наебать, а потом, когда ты плохо отреагировал, она запаниковала.
— Она накачала меня наркотиками?
— Да.
— Арабелла? — Я не знаю почему, но мне трудно поверить, что она могла сделать что-то подобное. Возиться с моей машиной, кидать в меня напитками, обвинять меня в дерьме ... но накачивать меня?
— Не забудь, что доктор сказал, что тебе нужно отдохнуть несколько дней. Это означает, что не нужно выслеживать непослушную девчонку, чтобы помучить ее.
— Она на этаже прямо над нами. Мне не нужно охотиться на нее. — Мой ответ сухой.
Он бросает взгляд в мою сторону, затем возвращает свое внимание к дороге.
— Ты ни за что не оставишь это так просто. — Он поворачивает руль и съезжает на обочину. — Послушай, Илай. Сейчас это становится чертовски опасным. Это больше не смешно.
— Ты видел, как я смеюсь?
— На самом деле, да. Прошлой ночью ты находил всю эту гребаную историю истеричной.
— Когда я был под кайфом, ты имеешь в виду? На наркотике, который она подсыпала мне в кофе. Тот, который мог убить меня. Вот когда я смеялся. — Мой голос ровный.
— Я серьезно. Ты должен забыть об этом. Пообещай мне. Больше никаких ответных действий. Кого-нибудь убьют.
— Ты знаешь, что я не могу дать такого обещания.
— Илай!
— Я не собираюсь лгать тебе, Келл. Я не знаю, что будет дальше. Но она, блядь, накачала меня наркотиками. И ты хочешь, чтобы я просто вел себя так, как будто этого не было?
— Я хочу, чтобы ты подумал о том, что может произойти, если ты будешь продолжать обострять это. Просто, блядь, игнорируй ее.
Я откидываю голову на спинку сиденья.
— Я не могу этого сделать.
Он барабанит пальцами по рулю.
— В понедельник было выпущено еще одно видео.
Я закрываю глаза.
— Это был не я.
— Я думаю, что на данный момент это довольно очевидно. Я хочу сказать, может быть, она наконец поймет это и оставит тебя в покое.
— И, возможно, дело вообще не в том, что эти видео и фотографии были опубликованы.
Келлан молчит минуту или две.
— Ты думаешь, она притворяется, чтобы привлечь твое внимание по другой причине?
— Я думаю, она боится собственной сексуальности, потому что боится, что может закончиться так же, как ее мама, и она ненавидит меня, потому что хочет меня. Но если она затеет со мной драку, и мы потрахаемся? Тогда это явно моя вина, а не ее. — Я приоткрываю один глаз. — Теперь ты можешь продолжать вести машину?
Он смотрит на меня еще мгновение, затем кивает и выезжает обратно на дорогу.
***
Я не признаюсь в этом Келлану, но поездка из больницы вымотала меня больше, чем я думал. Врач предупредил меня, что моему организму может потребоваться несколько дней, чтобы восстановиться, не только из-за возможного содержания GHB в моем напитке, но и из-за рвоты и пребывания на снегу без соответствующей одежды. Из того, что рассказала мне медсестра, к тому времени, когда Келлан добрался до меня, я промок насквозь от лежания в снегу, и ему потребовалось еще сорок минут, чтобы отвезти меня обратно в школу.
Я не спорю, когда Келлан настаивает на том, чтобы мы пошли прямо в нашу комнату, и я готов проползти по полу к своей кровати к тому времени, как мы доберемся до нее. Он ничего не говорит, когда я спотыкаюсь и падаю на матрас, прислоняясь к стене со скрещенными руками, пока он наблюдает за мной. Я закрываю лицо рукой и закрываю глаза.
— Я чувствую, как ты пялишься.
— Тебе помочь снять обувь?
Я ворчу. Я не хочу признаваться в слабости, которую чувствую. Келлан не давит, но секунду или две спустя снимает кроссовки с моих ног.
— Ты голоден?
— Нет.
— Хочешь пить?
— Я бы убил за кофе без добавок.
Он усмехается.
— Сейчас принесу. Оставайся здесь.
Я не думаю, что, черт возьми, смог бы пошевелиться, даже если бы захотел, поэтому я просто машу ему рукой. Я почти уверен, что заснул до того, как он вышел из комнаты, потому что следующее, что я помню, это его рука на моем плече, когда он трясет меня.