— Как твой папа? — Я говорю тихо, без эмоций.
Илай не двигается.
— Живой.
— Это хорошо.
Его глаза превращаются в щелочки, зелень едва заметно поблескивает между густыми черными ресницами.
— Тебе не нужно притворяться, что ты испытываешь облегчение. Я уверен, что ты и твоя мать разочарованы тем, что ты не получаешь в свои руки его деньги.
Я стискиваю зубы и не пытаюсь это отрицать. Эллиот в больнице из-за меня. Что бы я ни сделала, это не заставит его передумать. Ненависть Илая слишком глубока, чтобы верить всему, что я говорю.
— Ты получил то, что хотел. Вся школа знает, кто я теперь, благодаря видео, которое ты опубликовал. Не могу поверить, что ты взял телефон из моей комнаты. Ты наблюдал за мной? Так вот как ты узнал об этом? — Мой голос спокоен — полная противоположность тому, что я чувствую внутри.
— Ради всего святого. — Илай садится и пронзает меня свирепым взглядом. — Я не выкладывал это гребаное видео. Я устал от того, что меня обвиняют в том, чего я не делал.
Между нами вспыхивают искры. Нет способа отрицать притяжение, которое я чувствую между нами, и я ненавижу его еще больше за влечение, которое чувствую. Мой гнев обжигает меня крошечными угольками. Это все его вина.
Слезы жгут мне глаза, но я сопротивляюсь пролить их.
— Почему ты такой засранец?
— Почему ты обвинила меня в том, что я воспользовался тобой, когда ты сам умоляла меня трахнуть тебя?
— Я был пьян.
Его пристальный взгляд не отрывается от моего, и его руки перемещаются, чтобы засунуть ладони себе за джинсы.
— Ты не была настолько пьяна. Ты точно знала, что делаешь. Твоя рука была на моем члене. Ты сказала, что хочешь меня...
Я не могу оторвать глаз от выпуклости в его джинсах.
— Заткнись. Я не хочу тебя.
Он обнажает зубы.
— Лгунья.
Мое внимание резко привлекается. Я смотрю на него со всей ненавистью, горящей внутри меня.
— Трахни меня.
— Уже сделал, принцесса. И не один раз.
Глава 7
Илай
Она поворачивается, чтобы уйти, но я вскакиваю с кровати и в мгновение ока преграждаю ей путь к отступлению.
— Почему ты вернулась?
— Ты думаешь, я хотела вернуться сюда?
— Тебе восемнадцать. Ты могла бы отказаться.
Удивления на ее лице достаточно, чтобы сказать мне, что она даже не подумала об этом. Я смеюсь, это звучит жестко и без юмора.
— Слишком сосредоточена на деньгах, чтобы даже думать об этом, я полагаю.
Ее рука замахивается, но она слишком медлительна. Я хватаю ее за запястье и прижимаю его к ее боку.
— Знаешь, ты часто меня била. Тебе стоит посмотреть на кого-нибудь с таким твоим характером. — Я делаю шаг вперед, заставляя ее отступить на шаг. — Или я задел тебя за живое, принцесса? Был ли я слишком близок к истине?
— Меня не волнуют твои гребаные деньги!
Я знаю, что она этого не делает, но я слишком устал, слишком напряжен и слишком чертовски зол, чтобы заботиться о чем-либо, кроме как заставить ее истекать кровью рядом со мной.
— Если это так, то как ты оплатила свой перелет в Хиксвилл? — Я приподнимаю бровь. — Или ты отсосала член пилоту в обмен на место в самолете?
Она вырывается из моей хватки.
— Ты такой гребаный засранец. Неудивительно, что все тебя ненавидят.
— И все же ты все равно хочешь меня трахнуть.
— В аду будет холодно, прежде чем я снова позволю тебе приблизиться ко мне.
Я ухмыляюсь, мой взгляд опускается на ее грудь.
— Ты практически напрашиваешься на это прямо сейчас. — Это фраза, которая не подходит. Я ничего не вижу сквозь толстую толстовку, которая на ней надета.
Она складывает руки, прикрывая грудь.
— Перестань смотреть на меня.
Я делаю еще один шаг к ней.
— Прекрати представлять мой член в своей киске.
Ее щеки розовеют.
— Не будь отвратительным. — Она начинает проходить мимо меня. Моя рука вспыхивает, чтобы схватить ее за руку, и я разворачиваю ее к себе.
— Что отвратительно, так это то, что я мог бы прямо сейчас наклонить тебя, стянуть с тебя трусики и засунуть свой член прямо внутрь. Ты была бы мокрой и готовой к этому.
На этот раз она дает мне пощечину. Боль разливается по моей щеке, и что-то обрывается внутри меня.
Мои пальцы сжимаются вокруг ее горла, большим пальцем я приподнимаю ее подбородок. Что-то вспыхивает – страх в ее глазах?
А затем я целую ее, мой язык прокладывает себе путь к ее губам. Есть риск, что она откусит его, но мне, блядь, все равно. Мне нужно что-то почувствовать, что угодно. Что-то другое, кроме чувства вины, которое съедало меня заживо последние два дня.
Она не двигается. Не отталкивает меня. Не отвечает на поцелуй. По крайней мере, пока я не поднимаю голову. В ту секунду, когда мои губы отрываются от ее губ, ее руки поднимаются, обвивают мою шею и тянут меня обратно вниз.
И тогда битва начинается.
Это не поцелуй. Это гребаная война за доминирование. Я втягиваю ее губу в свой рот, она прикусывает мою. Наши языки сражаются. Наши зубы впиваются, сталкиваются, проливая кровь ... А потом она задирает мою толстовку. Наши рты приоткрываются достаточно надолго, чтобы она стянула его через мою голову, а затем я возвращаюсь за добавкой, обнимая ее за талию и притягивая ближе к себе.
Мои пальцы находят край ее топа и скользят под ним, вверх по позвоночнику к крючку на лифчике. Ее руки повсюду. Блуждают по моей груди, вниз по рукам, бедрам, а затем она касается моего позвоночника.