Моя голова поворачивается в сторону леса. Это значит, что я точно знаю, где она.
Кевин вскакивает на ноги.
— Ты ее ищешь? Ты думаешь, она разгромила твою комнату? Мы можем помочь вам в поисках, если хочешь?
— Мне не нужна помощь.
Он идет рядом со мной, когда я иду по траве.
— Четверо из нас, ищущих, найдут ее быстрее, чем один.
— Мне не нужна помощь.
Его ладонь ложится на мою руку. Я смотрю на нее сверху вниз, затем медленно поднимаю взгляд на его лицо.
— Один.
— Что? Послушай, мы можем поискать возле кладбища, пока ты проверяешь тропинку, по которой бегаешь трусцой.
— Два.
— На что ты рассчитываешь?
— Если я досчитаю до трех, а твои пальцы все еще будут на моей руке, я их сломаю.
Он убирает пальцы и не пытается следовать за мной, когда я продолжаю идти к линии деревьев. Первое место, которое я проверяю, это кладбище, но оно так же пусто, как всегда. Никаких признаков ее присутствия рядом со скамейкой, где я встретил ее как Син, которая выходит из часовни.
Я не сразу захожу внутрь. На снегу видны следы, которые говорят мне, что она здесь. Они идут по дорожке к дверям, но декораций оттуда нет. Я упираюсь ладонью в дерево, затем медленно открываю ее и вхожу в полутемный интерьер. Я намеренно позволяю своей ноге скрести по каменному полу, и ее голова резко поднимается с того места, где она сидит в углу возле алтаря.
— Вставай.
Книга, которую она читает, падает на пол, но она не двигается.
— Я сказал, вставай. — Мой голос мягкий, но она вздрагивает и с трудом поднимается на ноги.
— Что ты здесь делаешь? — Ее пальцы поднимаются к губам. — О боже, с Майлзом все в порядке?
— Мне похуй на Майлза. — Я делаю шаг к ней. — Я думал, ты усвоила свой урок. Какого хрена нужно сделать, чтобы до тебя дошло, что мне не интересно играть в эти гребаные игры?
— В какие игры?
— Прекрати это! — Мой рев эхом разносится по часовне, отражается от стен и повторяется, пока не стихает. — Просто, блядь, прекрати это. Прекрати нести чушь и вранье. Ты так, блядь, отчаянно нуждаешься во внимании, что сделаешь что угодно?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Конечно, нет. Ответь мне на один вопрос. Какого хрена ты от меня хочешь?
— Ничего!
— Ничего? — Я протягиваю руку и впиваюсь пальцами в ее топ спереди. — Ты уверена? Потому что для человека, которому, черт возьми, ничего от меня не нужно, ты постоянно становишься прямо у меня на пути.
Я притягиваю ее к себе. Она упирается каблуками, и раздается медленный скрип обуви по камню, когда я притягиваю ее ближе.
— Открыла ли тебе что-то потеря девственности? Это что-то вроде кайфа, который тебе нужно постоянно повторять? Это все? Это привело тебя в такое гребаное отчаяние, что ты прибегнешь к чему угодно, чтобы тебя трахнули?
— Нет! — Ее руки ударяют мне в грудь. — Нет.
— Если это то, чего ты хочешь, Чертовка, тебе не нужно заходить так далеко, чтобы заполучить мой член. — Запутавшись одной рукой в ее рубашке спереди, я оборачиваю другую вокруг ее шеи и большим пальцем приподнимаю ее голову.
Ее губы дрожат, глаза полны слез.
— Скажи мне, что ты хочешь меня.
— Нет.
Я сгибаю пальцы.
— Неправильный ответ. Мы оба знаем, что в ту секунду, когда моя рука окажется у тебя в штанах, ты замочишь мои пальцы. Скажи мне.
— Нет.
— Почему тебе, блядь, нужно делать это вот так? Почему мы должны, блядь, все время ссориться? — Я притягиваю ее ближе, рука под ее рубашкой ослабевает, чтобы скользнуть вниз по ее животу. — Это то, что тебя заводит? Тебе нужно разозлить меня, прежде чем это заведет тебя? Это все?
— Нет. — Слеза скатывается по ее ресницам и щеке. Я ослабляю хватку на ее горле, чтобы убрать ее одним пальцем.
— Почему ты продолжаешь это делать? Почему ты, блядь, делаешь это со мной? — Мои губы скользят по ее щеке.
— Мне очень жаль. — Слова - сдавленный шепот.
— За что ты извиняешься? — Я нахожу подол ее рубашки и просовываю пальцы под них, прикосновение ее теплой кожи к моим кончикам пальцев пронзает меня, как электрический разряд. — Извини, что снова попалась? — Я целую уголок ее рта, вылизываю дорожку вдоль подбородка к уху и покусываю мочку. — Скажи мне, почему. Ты так сильно меня ненавидишь?
— Я не ненавижу тебя.
— Тогда почему? Ты знала, что количество GHB, которое ты положила в мой кофе, могло убить меня? Это то, чего ты хочешь? Чтоб я умер?
Рыдание срывается с ее губ, и ее пальцы впиваются в ворот моей толстовки.
— Это простой вопрос. Ответь мне, и я отпущу тебя. Я уйду и оставлю тебя в покое.
Где-то позади нее звонит ее мобильный, и она напрягается.
— Просто трахни меня, если это то, для чего ты здесь.
— Это то, чего ты хочешь?
— Это имеет значение? — Пустота в ее голосе отбрасывает меня назад.
— Ты думаешь, я бы трахнул тебя, если бы не думал, что ты этого хочешь?
Она не отвечает мне. Я отпускаю ее и отступаю.
— Ты действительно думаешь, что я такое чудовище?
Ее молчание - достаточный ответ, и я не готов к боли, которая пронзает меня. Я делаю еще один шаг от нее, пальцы сжимаются в кулаки.
— Может, я и чудовище, Ари, но я никогда не брал ничего такого, чего ты не была готова мне дать.
Развернувшись, я подкрадываюсь к двери и открываю ее.
Я не оглядываюсь назад.
Даже когда я слышу тихий стук и сдавленный всхлип.
Глава 72
Арабелла
Слезы текут до тех пор, пока мне больше нечего пролить, и я опускаюсь на колени на пол, склонив голову, пряди волос прилипли к моим мокрым щекам.
Конфронтация с Илаем расколола меня на части. Волна боли, похожей на клещи, пронзает мой мозг, затягивая меня в чернильно-черный океан, из которого я не могу выбраться. Я задыхаюсь от этого.