Поэтому я остановился и огляделся. Тело Маккэна могло быть где угодно, в любом месте Солнечной системы, но здесь, на астероиде, его точно не было. Нет, Карпин не взрывал скалу, чтобы сделать могилу. Почему? Потому что скала эта была слишком ценная, вот почему. Потому что Карпин собирался продать ее большой компании, а та стала бы вести разработки, извлекая дорогой металл, – ив первую же неделю работ тело обнаружилось бы, будь Карпин настолько глуп, чтобы зарыть его здесь.
А те десять часов между смертью Маккэна и отлетом Карпина в Хемизант-Сити? Я мог поклясться, что по крайней мере часть этого времени он потратил перевозя тело на другой астероид, известный ему и не представлявший никакой ценности. Если это так, значит, бренные останки Джеффа Маккэна спрятаны где-нибудь в пределах пояса астероидов. Но даже если предположить, что тело погребено где-то на пути в Хемизант – а это еще вовсе не факт, – толку от этого мало. Астероиды в Поясе постоянно перемещаются. Сегодня эта глыба здесь, а послезавтра там.
И все же единственная моя надежда – найти тело. Пока никаких других зацепок нет.
Угрюмо плетясь обратно, я прокручивал в голове рассказ Карпина. Например, зачем было ехать в Хемизант-Сити? Он сказал, что это ближе, но не ближе чем на пару часов пути. Как я понял, в Этрониксе Карпина хорошо знали – это была его база, а в Хемизант-Сити он не знал никого. Имело ли ему смысл отправляться после гибели товарища туда, где он чужой, хотя это и ближе? Нет, для человека в подобной ситуации есть смысл ехать туда, где тебя знают, посочувствуют и помогут оправиться от потери, даже если это на час дольше.
Затем это заявление о возврате денег. Из-за него, собственно, я тут и очутился. Зачем откладывать празднество и заполнять бланк, отправить который все равно можно было лишь из Этроникса. Но специалисты утверждали, что почерк не поддельный, и я им верил.
Пережевывая все это, я брел к куполу, как вдруг что-то явилось мне как призрак надежды. Еще не сама мысль, а только намек на нее. Куда она приведет, я не знал, да и приведет ли вообще, но надо было попробовать.
Карпин открыл мне дверь. К тому времени как я разоблачился, он вернулся к своей работе – чистке технического блока, в котором совмещались плита, холодильник, мойка и мусоросборник.
Снова оглядев жилище, я должен был признать, что сконструировано оно искусно. В сложенном состоянии купол помещался в продолговатую коробку размером 3х1х1 фута. Входная камера собиралась отдельно и занимала коробку поменьше.
Внутри все было функционально – ни единой ненужной вещи. Два стула со столом и две кровати; все – складные. Еще вот этот фантастический прибор, которым сейчас занимался Карпин, с габаритами 4х3х3 фута. То, что мне показалось кучей хлама слева, было не таким уж и хламом. Счетчик Гейгера, автоспектрограф, два скафандра, ареометр, дрель, молотки, кирка, запасные кислородные баллоны, запасы питания, краска и две небольшие металлические коробочки. В них, без сомнения, хранились личные вещи, письма, деньги, записные книжки и тому подобное. Позади всего этого, у стены, ровно гудел кондиционер.
В этом маленьком замкнутом мирке имелось все, что нужно человеку для выживания. Все, кроме человеческого общества. А если оно вам не требуется, тогда здесь у вас было точно все. Там, за стенами купола, простирались бескрайние владения смерти, тут, внутри, жизнь казалась недурной, хотя по-спартански скромной и очень жаркой. Я не сомневался, что простужусь от перепада температур.
Карпин не проявлял склонности к беседе, да и я хотел использовать время на раздумья. Поймав на себе его взгляд, я тоже решил заняться чисткой. На уровне носа на лицевой стороне своего шлема я заприметил пятно, из-за которого мне приходилось скашивать глаза. Было самое время от него избавиться.
Поскольку рубашка моя все равно промокла и измялась – сначала я использовал ее в качестве полотенца, а потом скатал в клубок и бросил на стул перед уходом, – я вновь употребил ее как тряпку, натирая серебряную поверхность шлема. Шлемы покрываются слоем серебра не только для того, чтобы укрыться от нескромных взглядов, но и для защиты от наиболее вредных солнечных излучений.
Закончив работу, я надел шлем на голову и проверил, чего я добился. Пятно исчезло, я прикрепил шлем к остальным частям скафандра, уселся на свой стул и собрался закурить.
– Пожалуйста, не курите, – подал голос Карпин, – кондиционер не рассчитан на это.
– А, извините, – ответил я, опять предавшись мрачным раздумьям о подлинном заявлении, совпадениях и подходящих для трупа местечках в поясе астероидов.
Куда можно девать тело на астероидах? Вновь вернувшись к этому предмету, я увидел в прежних своих рассуждениях большие дыры. Вот эта мысль, к примеру, оставить тело где-то на пустом участке. Если Карпин убийца – а я был в этом уверен, – он все продумал тщательно и ничего не оставил на волю случая. Далее, старатель не может заключить, ценен или нет астероид, до тех пор, пока он его не обследует. Карпин, скажем, знает, что такой-то и такой-то участок пуст, но кто-то другой, кому это неизвестно, может там высадиться и обнаружить тело Маккэна.
Нет, Карпин не оставил бы это на волю случая. Он бы избавился от тела, и таким образом, чтобы никто его не нашел.
Каким же именно? Оставлять его на пустом астероиде не годится, выпихивать просто в пространство – тоже. Расстояния между астероидами велики, но движение там оживленное. На тело, плавающее во тьме, кто-то может наткнуться.
Итак, что же мы имеем? Тело Маккэна где-то в пределах Пояса. Следует исключить и астероиды, и окружающее их пространство. Что остается?
Солнце, конечно.
Я задумался над этим, сам себе удивляясь. Ну, скажем, Карпин прицепил тело Маккэна в скафандре к маленькой ракете и запустил ее. Но направил ее не на Солнце, потому что иначе, вместо того чтобы упасть туда, она совершала бы долгий путь по эллиптической орбите вокруг него, возвращаясь каждые сто лет к астероидам. Нет, он бы выпустил ракету в сторону, противоположную направлению вращения астероидов. Таким образом, тело постепенно бы замедляло ход относительно движения астероидов. И в конце концов просто бы упало на Солнце.
Кажется, все это пустое. Даже если в данный момент тело Маккэна несется к Солнцу, пользы мне от этого никакой.
Но – стоп. Карпин и Маккэн работали с минимумом оборудования, это я уже знаю. Ничего лишнего у них не было, и, уж конечно, не было лишних ракет. За исключением краткого путешествия в Хемизант-Сити – когда у него не нашлось бы ни времени, ни возможности купить дополнительные ракеты, – Карпин все время после кончины Маккэна оставался здесь.
С этой идеей тоже было покончено.
Пока я занимался поисками новых вариантов, Карпин вновь после двадцатиминутного молчания заговорил. Не поднимая глаз, он спросил:
– Вы ведь думаете, я его убил, правда?
Я обдумывал ответ – особых причин с ним нежничать не было, но все же я человек воспитанный и мягкосердечный. Поэтому я ответил:
– Мы не уверены. Мы просто полагаем, что некоторые моменты требуют разъяснения.
– Например?
– Например, как и когда Маккэн написал заявление о возврате страховки.
– Я уже вам объяснял.
– Знаю. Вы все объяснили.
– Он сам его написал, – настаивал Карпин, поворачиваясь ко мне. – Надо думать, ваша компания уже проверяла почерк и установила, что Джефф Маккэн сам лично заполнил этот бланк. – Он был дьявольски уверен в себе.