— Прекрасно. — Теплота его голоса вызвала сильное томление у нее в груди. К счастью, он перевел взгляд на ее длинное, до пола, одеяние, переливающееся всеми цветами радуги, точно павлиний хвост. — Я боялся, что ты передумала…
Лучше всего вести себя строго — хотя бы для того, чтобы усмирить собственное воображение.
— Насколько я помню, у меня не было выбора. Любой мой протест был бы отметен.
— И это делает тебя превосходным гостем, — поддразнил он, прежде чем легким движением подтолкнуть ее к двери, из которой только что вышел.
В центре кухни стояли большой дубовый стол со стульями, а вдоль стен — различные кухонные шкафы с белым и голубым фарфором и разнообразной медной кухонной посудой. Был здесь и еще один шкаф — с простой посудой из темно-красной глины. Джинни наклонилась, чтобы получше ее рассмотреть.
— Это старинная американская посуда. Такие тарелки использовали первые переселенцы. Когда-то и тарелки и чашки были очень распространены. А сегодня приобрели коллекционную ценность.
— Интересно. — Джинни повернулась, разглядывая помещение. Повсюду на полу лежали плетеные коврики, а один, самый большой, — перед камином.
— Не настоящий. — Джейк предложил ей занять одно из кресел-качалок, стоявших по бокам камина. Когда она села, он дал ей длинную бронзовую вилку для поджаривания хлеба и поставил на соседний столик чашку с булочками. — Я имею в виду камин. Когда был построен дом, то здесь горели дрова весь день и всю ночь, а сейчас он включается и выключается кнопкой. Но вполне годится для того, чтобы поджарить булочку. Поэтому, если ты готова приступить, то я пойду, приготовлю горячий шоколад.
— Вот это работа. — Она нахмурилась, сосредоточенно насаживая булочку на вилку. — Я никогда раньше такого не делала.
— Правда? Ну, с твоей подготовкой ты безусловно справишься.
Его легкая ирония вызвала у Джинни улыбку. Она откинулась на подушки и вытянула босые ноги к огню, наблюдая, как начала подниматься легкая струйка сладкого дыма. Сзади, из пристройки, раздавался звон фарфора, слышно было, как закипает вода и как ее наливают в чашки. Это было так уютно, по-домашнему.
Вернувшись, Джейк продолжил разговор с того, на чем остановился:
— Вот одно из воспоминаний детства. Зимой мы с утра до вечера катались на санях, а затем приходили сюда выпить чего-нибудь горячего с тостом. — Он сел напротив нее, и она внимательно наблюдала, как отблески пламени освещают его мужественное лицо. Легкая полуулыбка и блеск глаз свидетельствовали о том, как счастлив он был в те дни. Затем он быстро перевел взгляд на нее. — Полагаю, тебе все это знакомо.
— Не совсем так. Но у нас было много других счастливых минут, — сказала Джинни твердо. Она взяла большую чашку, которую он ей предложил. — Ммм. — Чашка была тяжелой, и ее приходилось держать двумя руками. Она осторожно поставила ее на блюдце. — Совершенно восхитительно.
Джинни откусила маленький кусочек печенья, а затем отпила шоколаду.
— На помощь! — Она облизала пенку с верхней губы и улыбнулась Джейку, протягивающему ей салфетку.
Он сидел, откинувшись в кресле, и, казалось, с удовольствием наблюдал за нею. Его ноги в темных трикотажных брюках были вытянуты к огню, ворот светлой шелковой сорочки расстегнут. Она уже не в первый раз удивилась, что позволила этому мужчине командовать собой, подвергать сомнению ее суждения с такой легкостью, но…
Они были такими коварными, все ее чувства. Такими неожиданными, сметающими все принятые ранее решения. Ее опять начало терзать беспокойство. Она поднесла, было чашку ко рту, но вдруг поставила ее обратно с глухим стуком, словно что-то утверждая.
— Джейк, — сейчас она смотрела мимо него, но почувствовала, что от ее тона его глаза сузились, — я должна вернуться в Нью-Йорк. Ты знаешь, какие есть рейсы? Я хотела бы завтра…
— Я думал, мы вернемся вместе — как и прилетели сюда. — В его ровном тоне она уловила раздражение, которое ей следовало как-то сгладить. Меньше всего ей хотелось ссориться с ним.
— Ну, конечно, и я уже это говорила раньше, путешествовать частным самолетом гораздо удобнее во всех смыслах…
— Правда?
Теперь Джинни посмотрела на него. И хотя он не улыбался, она уловила юмор в его голосе.
— Я уж решил, что твоя приверженность коммерческим рейсам означает, что ты не доверяешь пилоту.