— Ты! Мистер Колорадо Мачо Макс! Ты не можешь мне приказывать, не можешь говорить мне, что делать! Не позволять мне участвовать в диалоге! Не позволять мне участвовать в нашей жизни! — Я закончила подворачивать рукав и взмахнула рукой. — Ты считаешь, что если я буду жить здесь, то мне захочется, чтобы утес испортили? Думаешь, мне захочется видеть там дом, или таунхаус, или гостиницу? Думаешь, я захочу, чтобы тут ездило больше машин, разрушив тишину и покой этого места? Думаешь, я захочу видеть разрушение, которое устроят на горе люди и строительство? — Я начала закатывать второй рукав и закончила во весь голос: — Нет! Я не хочу этого! Но разве ты предоставишь мне выбор? Разве ты позволишь мне помочь? Снова нет!
Макс откинул одеяло, а я, резко развернувшись, наклонилась, чтобы отыскать свои трусики в куче одежды. Я увидела, что штанина его джинсов поползла прочь, и поняла, что он встал с кровати. Я нашла свои трусики, схватила их и, развернувшись, сделала шаг назад, увидев, что Макс подошел близко и застегивал джинсы.
Я наклонилась и натянула трусики, ободрав царапины на ноге, но не обратив внимания на боль.
— Я могу посадить цветы и покупать всякие штуки для кухни. Ты сошел с ума! — завопила я.
— Это мой дом, детка, моя земля, моя ответственность. Эта земля принадлежит моей семье больше сотни лет.
Я выпрямилась и выкрикнула ему в лицо:
— Да, ты говорил, и если у нас все получится, в чем ты так чертовски уверен, то не буду ли и я твоей семьей тоже?
Он вздрогнул, и я поняла, что добилась своего, но не остановилась.
— У тебя все в полном порядке с деньгами, но ты готов нести убытки, чтобы было так, как ты хочешь. А не так, как хочу я, чтобы я была твоим партнером, а не твоей маленькой женщиной! — орала я.
— Нина, это бред, — отрезал он.
— Да ну?
— Хватит об этом, — объявил он.
— О, значит теперь, когда я права, а ты не прав, мы закончили?
— Нина...
Я покачала головой и подняла руку, продолжая кричать:
— Нет, ни за то. Гордый и упрямый. В этом весь ты. Я переезжаю сюда и вписываюсь в твою жизнь. А не мы строим нашу жизнь вместе.
Он шагнул ко мне, но я быстро отбежала на два шага назад.
— Черт побери, Нина.
— Я рада, что поняла это сейчас, Макс, это к лучшему, — рявкнула я и услышала стук в дверь. Я повернула голову, но со своего места на втором этаже не могла увидеть, кто пришел. Правда я подозревала, что это была моя мама или, если верить моей удаче по утрам, мой отец и Найлс, так что я тут же затопала в сторону лестницы, заявив: — Я открою.
— Брось, Герцогиня, — прорычал Макс, поймав мое запястье, но я даже не взглянула на него и вывернула свою руку.
— Пошел к черту, Макс, — выпалила я и быстро спустилась вниз. В голове царил беспорядок, сердце билось слишком быстро, в глазах стояли слезы, а надежда умирала, и это было самым худшим. Когда умирает надежда — это всегда самое худшее.
Я чувствовала, что Макс идет следом за мной. Сделав два шага в сторону двери, я запоздало сосредоточилась и остановилась как вкопанная.
За дверью, на ступеньках, покрытых свежевыпавшим белым снегом, сверкавшим на солнце, стояли Ками, Шауна и пожилая женщина, очень похожая на Ками. Ее волосы красивого серебристо-белого цвета с темными, как у Макса и Ками, прядями были забраны в хвост. Как и у Ками, у нее был лишний вес, но не так много, и даже мельком взглянув, я поняла, что он ей не мешает. Она выглядела привлекательно в форме местных жительниц: джинсы, дутый жилет, рубашка с длинными рукавами и ботинки.
Мама Макса.
Прекрасно.
Также я заметила, что Ками и Шауна усмехались, однако мама Макса разглядывала меня через стекло с нечитаемым выражением лица.
Они слышали.
Вдвойне прекрасно. Пошло оно все к черту.
Макс быстро прошагал мимо меня и распахнул дверь.
— Сейчас не самое удачное время, — объявил он сердито, загораживая вход своим большим телом.
— Да, мы слышали, — радостно сказала ему Ками.
Да, радостно. Вот же сучка.
После этого она протиснулась между Максом и дверной рамой.
— Макс, на улице холодно, и нам нужен кофе.
Поскольку Ками уже вошла, у Макса не осталось выбора, кроме как вышвырнуть ее физически, что я в своем нынешнем состоянии сочла подходящим вариантом. Макс отошел в сторону, пропуская свою маму, и Шауна улыбнулась ему милой, довольной улыбкой, вошла в дом и, не переставая улыбаться, повернулась ко мне.
Шауна. В доме Макса.
При виде улыбающейся Шауны у Макса дома я почувствовала, как внутри все вскипело, и мне пришлось замереть на месте, чтобы не взорваться.
— Ты Нина, — сказала мама Макса. Я вздрогнула и посмотрела на нее.
Потом я заставила себя подойти к ней (да, чтобы познакомиться с мамой Макса, будучи одетой всего лишь в его футболку и трусики, да еще после того, как они услышали наш спор).
Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал приветливо, но получилось только нейтрально.
— Да, а вы мама Макса.
— Линда, — кивнула она и протянула руку.
Я пожала ее. В отличие от дочери, ее теплые пальцы сжались вокруг моих.
— Приятно познакомиться, — пробормотала я.
Она наблюдала за мной, и в ее темно-карих глазах что-то мелькнуло, какая-то искорка, но она так быстро ее погасила, что я не была уверена, не показалось ли мне.
Линда повернулась к Максу и предложила:
— Почему бы вам не одеться? А я пока сделаю кофе.
— Мам, я уже сказал, что сейчас неудачное время.
— Оденься, Макс, — приказала Линда и пошла на кухню.
Шауна и Ками последовали за ней, продолжая ухмыляться.
Я решила воспользоваться моментом и сбежать, что я и сделала, не глядя на Макса. Я взбежала вверх по лестнице, и мне было наплевать, как это выглядело.
Я стояла в гардеробной, держа в руках свои вельветовые брюки, и мои мысли метались от страшной мысли (знакомство с мамой Макса в пылу ссоры) к ужасной (между мной и Максом все кончено). И в этот момент вошел Макс.
Я собиралась игнорировать его, что оказалось невозможно, когда он схватил мои брюки, бросил их на пол и положил ладони мне на бедра.
Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, и попыталась вырваться из его рук, но не преуспела, потому что он заключил меня в объятья. Одну руку он запустил в мои волосы и обхватил мой затылок.
— Убери руки, Макс, — тихо прошипела я.
— Заткнись, Герцогиня, — прошептал он в ответ и обрушился на мой рот.
Поцелуй был настойчивым, долгим, с закрытыми губами и обозначал что-то, чего я не поняла. Я упиралась в плечи Макса, пока он целовал меня, но у меня не получилось ни вырваться, ни отвернуться от него.
Макс поднял голову, и я перестала вырываться, сердито уставившись на него. Он разглядывал мое лицо. Потом опустил руку с моей талии на попу и скользнул ладонью под футболку.
Не успела я запротестовать, как он прошептал:
— Ты была права, милая.
Учитывая историю моих отношений с мужчинами, особенно с Найлсом, который никогда меня не слушал, я осознала, что не в состоянии понять его слова.
— Что, прости?
Он отпустил мои волосы, и его вторая рука тоже проникла под футболку, так что теперь обе его ладони успокаивающе гладили мою спину.
— Ты права, а я не прав.
У меня отпала челюсть.
Он только что сказал это? Мистер Колорадо-Мачо-Макс прямо признал, что был неправ?
Мой гнев улетучился, сменившись надеждой, и я расслабилась в его руках.
— Что? — прошептала я.
Он наклонил голову и, коснувшись моего лба губами, тихо проговорил:
— Поговорим позже.
Он нежно поцеловал меня и неожиданно сдернул с меня футболку.
Я стояла в одних трусиках и смотрела, как Макс выходит из гардеробной, надевая через голову футболку, которая только что была на мне. Даже когда он исчез из вида, я продолжала стоять и пялиться на то место, где видела его в последний раз.
Он только что признал, что был неправ. Он обнял меня, крепко поцеловал, извиняясь в своей манере, и признал, что был неправ. И вчера вечером он тоже это сделал: признал, что неправ, честно сказав, что «облажался».