— Все не так, — прошептала я.
Он поднял брови:
— Нет? Так он пустил тебя в свою жизнь? Все эти женщины, бывшие до тебя, ничего не получили, а тебя он пустил? Нина, ты классная. Черт, я бы пошел за тобой, не задумываясь ни на секунду, если бы мне повезло и такая женщина, как ты, дала бы мне шанс, я бы узлом завязался, чтобы положить к твоим ногам весь мир. Возможно, и Макс тоже. Откуда мне знать? Может, ты сумеешь родить ему ребенка, чего не смогла Анна. Но ты должна знать, девочка, и больше никто, кроме меня, тебе этого не скажет, потому что они надеются, что ты — та единственная, кто исцелит его гребаные раны. Ты красивая, ты милая, та даже забавная. Но тебе следует знать, что ты — не Анна.
Только чудом я не свалилась со своего стула на пол, настолько жестоким оказался этот словесный удар.
Вместо этого я сглотнула и предложила:
— Наверное, мне лучше оставить тебя одного.
Он поднял свой стакан, но предложил:
— Если ты вдруг захочешь исцелить мои раны, красавица, скажи только слово.
Я втянула воздух, решив, что это в нем говорит спиртное и гнев на то, что Шауна оказалась такой сукой, а он столько времени заботился о ней. Поэтому я подумала, что должна попытаться помочь ему.
Я подалась вперед:
— Гарри, она того не стоит.
Гарри отвел глаза, сделал еще глоток и спросил:
— Да?
— Я знаю, что Макс твой друг. Он был твоим другом много лет. Ты говоришь это, потому что злишься на Шауну. — Я положила ладонь на его предплечье. — Но, Гарри, она того не стоит.
Гарри посмотрел через весь бар на Макса, сжал губы, а потом одним глотком допил свой бурбон.
Потом он посмотрел на меня.
— Да, Нина, ты права. Конечно. Я был всего лишь вторым после Макса. Третьим, если считать Керта. Так что ты права, она того не стоит.
— Гарри, ты хороший парень, — мягко сказала я, и лицо Гарри изменилось, став таким враждебным, таким пугающим, что трудно смотреть. Я замерла на месте.
— Да, — повторил он. — Хороший парень. — Он наклонился ко мне и прошептал: — Такой хороший, что повторю, потому что считаю, что ты хорошая женщина и заслуживаешь этого: возможно, сейчас ты по уши влюблена в него, но однажды ты поймешь, что достойна лучшего. Он любил ее, Нина, она была его миром. Когда женщина является для мужчины целым миром и он теряет ее, ничто не может занять ее место, и ты должна это знать. Если Макс захочет, он будет хорошо к тебе относиться, но он будет знать и весь город будет знать, что ты не станешь для него тем, кем была Анна, никогда не станешь. Так что я считаю, поскольку я хороший парень и все такое, что ты тоже должна это знать.
Я сидела и потрясенно молчала, сердце билось как сумасшедшее, легкие болели, глаза горели от подступивших слез — все мои худшие опасения оправдались в жестокой, но честной пьяной болтовне Гарри.
Гарри посмотрел мне в глаза, потом накрыл ладонью мою руку, лежавшую на его предплечье, его лицо смягчилось, и он прошептал:
— Черт, Нина, я мудак.
Я отклонилась назад и вытянула руку из-под его ладони, быстро сказав:
— Все в порядке.
— Я просто зол. Шауна выставила меня дураком.
— Я понимаю.
Он подался ко мне, едва не свалившись со стула.
— Нина, серьезно, не слушай меня. Макс хороший парень. Я просто веду себя как козел.
— Точно, — прошептала я. — Я... Мне нужно на воздух. Ты... Тебя отвезти домой? Я могу попросить Броуди или моего отчима, Стива...
Он покачал головой:
— Я попрошу Джейка позвонить в «Трифти» и вызвать мне такси.
Я кивнула:
— Тогда я выйду на минутку.
— Нина... — начал он, но я постаралась уйти как можно быстрее.
Оставив свое нетронутое пиво на стойке, я направилась к выходу, убирая волосы с лица. Собрав их в пучок на затылке, я взглянула в сторону бильярдных столов. Макс стоял ко мне спиной, и я наблюдала, как он наклонился, готовясь нанести удар.
Я посмотрела на мамин столик, и увидела, что Арлин, Линда и Дженна наклонились к маме, сосредоточенно слушая одну из ее безумных, но правдивых историй.
Но Ками смотрела на меня.
Это хорошо. В темноте бара она вряд ли могла разглядеть выражение моего лица, но даже если и могла бы, то это же Ками. Ей все равно.
Я вышла на улицу без пальто, холодный ночной воздух моментально защипал кожу, но я его только приветствовала. Было на чем сосредоточиться, кроме путаницы мыслей у меня в голове. Я посмотрела направо, потом налево и направилась к торцу здания, где заканчивался фонарь, освещавший стоянку. Темнота, одиночество, место, где я смогу собраться с мыслями или, еще лучше, выбросить их из головы.
Я прислонилась к стене, глубоко дыша, чувствуя, как глаза наполнились слезами и одна из них скользнула вниз по моей щеке.
Как же так получилось, что в одну минуту в моем сердце поселилась надежда на то, что я буду что-то значить для Макса, стану для него особенной, лучшей. А потом... ничего.
Вакуум.
Пустота.
«Она была его миром», — сказал Гарри про Анну.
Она была его миром.
Она была его миром.
«Солнышко, — сказал у меня в голове Чарли, — он пьян и ведет себя как засранец. Несет всякую чушь».
— Уходи, — прошептала я в темноту.
— Нет, пока ты не скажешь мне, где Минди.
Я подняла голову и оглянулась, удивившись и немало испугавшись, когда увидела, что в трех футах от меня стоит Дэймон Мэтьюс.
Только этого мне не хватало.
Я выпрямилась и оглянулась через плечо на вход в бар. Дэймон подошел ко мне, отрезав мне путь к отступлению.
— Я с тобой разговариваю, англичанка. Где Минди?
Я посмотрела ему в глаза.
— Минди?
— Да, Минди, — ехидно выдавил он. — Помнишь такую?
— Дэймон, она...
— Не отвечает на гребаный телефон — вот что она делает.
— У Минди сейчас некоторые трудности, — объяснила я.
— Да, а у кого их нет? — Он шагнул вперед, я сделала шаг назад, и он остановился. — Видишь ли, ее нет дома, нет у Бекки, она не ходит на работу, не отвечает на телефон. — Он сделал еще один шаг вперед, и я сделала шаг назад. Мои ноги уперлись в бампер припаркованной машины, и я остановилась, но Дэймон продолжил наступать. — В нашей квартире живет Броуди, он сменил замки, я не могу забрать свои вещи. Хозяин сказал, что Максвелл перенес мои вещи на склад и я должен заплатить за аренду, прежде чем получу свои... собственные... вещи.
На последних словах он наклонился надо мной, так что я оказалась прижата к машине, и мне пришлось отклониться назад как можно дальше, упираясь ладонью в капот, чтобы не упасть.
— Дэймон, у тебя проблемы? — услышала я и наклонилась в сторону. Позади Дэймона стояла Ками.
Дэймон выпрямился и повернулся к ней.
— Отвали, Камс.
— Не собираюсь вмешиваться в твои дела, Дэймон, но если Макс увидит, что ты угрожаешь Нине, ему это не понравится, — сказал Ками.
— На хрен Макса.
— Я просто стараюсь быть вежливой, — сказала Ками, и в обычных обстоятельствах я бы рассмеялась при мысли о вежливой Ками, но сейчас я была слишком сильно напугана, чтобы хотя бы улыбнуться.
— Ты знаешь, где Минди? — вернулся Дэймон к своему предыдущему вопросу.
— Знаешь, если ты приблизишься к ней, я отрежу тебе яйца и прибью их дверям мэрии, — спокойно ответила Ками, и я вытаращила глаза, услышав ее слова и хладнокровие, с которым она их произнесла, особенно учитывая, что Дэймон, вероятнее всего, способен скрутить ее в бараний рог.
— Ками, — прошептала я.
— Да? — ухмыльнулся Дэймон и угрожающе подался в сторону Ками.
Ками тоже подалась к нему и ухмыльнулась в ответ:
— Да.
Они играли в гляделки, и я перестала дышать, пока к моему удивлению Дэймон не отвел глаза, пробормотав:
— Гребаная сука.
— Мой тебе совет, Дэймон, держись от Нины подальше, ясно? Минди и Нина, мальчик, для тебя обе под запретом. Ты меня слышал?