И что потом? Мысль о переезде и обо всем, с ним связанном, давила на меня, особенно потому, что мне придется делать это без Макса, и я понятия не имела, когда увижу его снова.
Что, если в мое отсутствие он решит, что я не такая уж милая?
Я крепко сжала его спину и, чувствуя, как все это давит на меня тяжким грузом, прошептала:
— Макс.
— Тебе смогут дать еще неделю отпуска на работе?
Еще неделю? Так просто?
Я отвела глаза в сторону, и боль в животе стихла.
Да, так просто.
Потом я перевела взгляд обратно, улыбнулась и сильнее вжалась в Макса.
— Да. У меня накопилось много отгулов. Я позвоню своей помощнице и попрошу ее кое-что перенести. Потом позвоню Дэвиду, он совладелец фирмы и мой начальник. Он не станет возражать, он меня любит.
Макс слегка приподнял голову, но резко свел брови.
— Он тебя любит?
— Да.
— Насколько сильно?
Все еще улыбаясь, я сказала:
— Очень сильно, поскольку я хороший работник. И его парень меня тоже любит. Нет, его парень, Найджел, вообще меня обожает, но не потому, что я хороший работник, а потому, что я делаю фантастический мартини, по крайней мере он так утверждает. Я настолько им нравлюсь, что они попросили меня стать крестной матерью их усыновленной малышки из России.
Макс перестал хмуриться и сильнее прижал меня к машине.
— Ты согласилась? — спросил он, улыбаясь.
— Конечно. Она очаровательна, а в обязанности крестной входит покупка платьев в нелепых рюшечках, пока она маленькая, и многократные объяснения того, какие мужчины идиоты, когда она станет подростком, а потом она будет обязана навещать меня, старую и седую, в доме престарелых.
Макс положил ладонь мне на щеку, и его взгляд стал нежным. Все еще улыбаясь, он сказал:
— Только ты.
— Что, прости?
— Только ты, — повторил он.
— Только я что?
— Только ты способна заставить пожилого мужчину броситься на меня с палкой. Ты знакома с ним всего один день, он знал, что я могу сломать его пополам, но все равно, когда он решил, что я тебя ударил, он бросился на меня. И только ты станешь покупать русской крестнице платья с рюшечками.
— Это обязанность крестной, — напомнила я ему.
Он сжал руку на моей щеке и прошептал:
— Это Нина.
От того, как он произнес эти два слова, мои глаза наполнились слезами, а горло сдавило.
Что ж, Макс снова доказал безосновательность моих страхов. Он не решит, что я не такая уж милая, потому что на самом деле считает меня милой. И, определенно, ничто не могло разубедить его в этом.
— Макс, — предупредила я, мой голос звучал глухо из-за сжавшегося горла, — ты опять хороший.
— Да, — согласился он, потом приподнял мое лицо и коснулся моих губ. После этого он немного отстранился, положил ладонь мне на шею и сменил тему: — Как ты отнесешься к тому, что я буду с тобой в самолете?
Мне так понравилось касание его губ, и теплая тяжесть его руки на шее, и то, что он такой хороший, что я думала только об этом и не поняла, о чем он.
— Что, прости?
— Я мог бы поговорить с Битси. Трев сумеет присмотреть за делами недолго. Я мог бы поехать с тобой, увидеть дом Чарли, остаться в Англии на пару недель.
— Ты серьезно? — выдохнула я, распахнув глаза.
Он секунду смотрел на мое лицо, а потом расхохотался.
Отсмеявшись, но продолжая улыбаться, он велел:
— Можешь не отвечать, детка.
— Хорошо, — прошептала я, слишком ошалевшая от счастья, что проведу еще одну неделю с ним в его доме и еще две с ним в доме Чарли.
Я смогу показать ему фотографии Чарли!
— В кои-то веки не могу понять, о чем ты думаешь, — нарушил он мои мысли, усмехаясь, — кроме того, что это что-то хорошее.
— Я думаю о том, что если ты приедешь в Англию, то я смогу показать тебе фотографии Чарли, — счастливо сообщила я и с восторгом увидела, как его лицо смягчилось, а глаза потеплели.
— Буду рад, — тихо сказал он.
— Нина! — раздался слева от меня голос Найлса.
Я повернула голову, и Макс убрал руку с моей шеи. Я в шоке уставилась на Найлса в светло-коричневых вельветовых брюках, темно-синем полупальто и темно-синей водолазке, видневшейся под ним. Он стоял на деревянном тротуаре, положив руки в коричневых перчатках на перила и глядя на нас с Максом. Он так тщательно оделся, хотя погода снова изменилась, и на улице было как минимум пятнадцать градусов тепла.
Как только я повернулась к нему, его лицо побледнело, а глаза стали огромными.
— Что случилось с твоим лицом? — визгливо спросил он.
— Почему ты еще здесь? — спросила я в ответ.
— Что случилось с твоим лицом? — крикнул он, потом посмотрел на Макса и требовательно спросил: — Это ты сделал?
— Я начинаю уставать от этого дерьма, — проворчал Макс, и его тело напряглось в моих руках.
— Нет! — резко ответила я Найлсу, обнимая Макса. — Меня преследовал один местный житель.
— Что? — спросил Найлс.
— Неважно, — сказала я, неохотно убрав одну руку от Макса и повернувшись лицом к Найлсу. Макс повернулся вместе со мной, обнимая меня рукой за плечи. Я обняла его второй рукой за талию, зацепив большим пальцем шлевку джинсов, и продолжила: — Я спросила, почему ты еще здесь?
— Я звонил тебе вчера четыре раза, — сказал Найлс, не ответив на мой вопрос.
— И?
— И ты не ответила ни на одни звонок.
— И?
— Я хотел бы поговорить с тобой, — выдавил Найлс.
— Найлс, честно, я думаю, что вчера мы высказали друг другу все, что нужно, — указала я на очевидное.
Лицо Найлса посуровело, и он сообщил мне:
— А я думаю, самое меньшее, что ты можешь сделать, — это хотя бы позволить поговорить с тобой минуту. — Он глянул на Макса и закончил: — Наедине.
К сожалению, к этому моменту — поскольку Найлс нарушил приятный момент между мной и Максом и вел себя как мудак — мои глаза начало затягивать красным.
— Самое меньшее? — гневно спросила я.
— Герцогиня, — пробормотал Макс рядом со мной.
— Самое меньшее, что ты можешь сделать, — подтвердил Найлс.
— У тебя было два года, когда я разговаривала с тобой наедине, и ты никогда не слушал, — напомнила я ему.
— Но... — начал Найлс.
Я взяла Макса за руку и потащила за собой к ступенькам на тротуаре перед полицейским участком, которые находились рядом с Найлсом. Я не собиралась выяснять с ним отношения, не сейчас, никогда. Это того не стоило, он того не стоил.
Поэтому я на ходу сказала:
— Мне нужно выдвинуть обвинения.
— Против кого? — спросил Найлс.
Я остановилась, сердито глянула на него и нетерпеливо ответила:
— Против кого еще? Против местного жителя, который меня преследовал!
— Нина! Макс! — услышала я и посмотрела налево. К нам подошла Линда, она внимательно взглянула на меня, запнулась, а потом продолжила кричать: — Боже мой! Что с тобой случилось?
— Дэймон, — ответил Макс без запинки, и я резко повернулась к нему.
— Макс! — прошипела я.
— Все и так узнают, — сказал мне Макс.
— Теперь уж точно, — буркнула я.
— Дэймон! — громко воскликнула Линда, доказывая мою правоту.
— Я в порядке, — сказала я Линде.
— Нина, то, о чем я хотел бы поговорить наедине... — вмешался Найлс.
— Детка, серьезно, избавься от него. — Голос Макса стал несколько пугающим.
— Найлс, возвращайся домой, — сказала я.
— Выглядишь ты не очень хорошо, — сказала мне Линда, не обращая внимания на Найлса.
— Все нормально, — заверила я ее. — Правда, просто немного тянет.
— Ох уж этот Дэймон Мэтьюс, — фыркнула Линда. — Дрянной сукин сын.
— Нина! Макс! Привет! — услышала я и посмотрела направо. К нам приближалась Бекка. Разглядев мое лицо, она резко остановилась в двух футах от Найлса. — Ого! Что у тебя с лицом?
— Да твою ж мать, — пробурчал Макс.
— Дэймон, — сказала я, заглушив ругательство Макса.
— Вот козел! — завопила Бекка.
— Нина! Ради Бога! — взорвался Найлс, и я повернулась к нему.