Боже милосердный.
— Бекка, — пробормотал Макс. Я посмотрела на него, а он сложил кусок тоста пополам и сказал: — Я ненадолго уеду.
Потом он откусил тост и повернулся к раковине.
— Я...
— Эй! — раздался от двери звонкий и радостный девичий голос.
Я обернулась. Бекка уже была внутри и закрывала дверь. Потом она так же вприпрыжку подошла к барной стойке. Помпоны раскачивались из стороны в сторону.
— Привет, Бекка, — поздоровался Макс.
— Привет, Макс, — откликнулась Бекка, потом повернулась ко мне и все так же звонко и радостно сказала: — Привет.
— Здравствуй.
— Ты, должно быть, Нина, — заявила она, и я, кажется, застыла, открыв рот.
Откуда она меня знает?
Она осмотрела меня.
— Она хорошенькая, — сказала Бекка, обращаясь, подозреваю, к Максу, поскольку никого другого в доме не было. Потом она посмотрела обратно на мня, и ее взгляд остановился на моей груди. Все так же звонко, радостно и даже громко она провозгласила: — Мне нравится эта кофточка! Где ты ее взяла? Я хочу такую же.
— Я...
— Ты можешь отправиться по магазинам, Бекка, но будет чудом, если ты найдешь такую, — сказал Макс, и она посмотрела на него. — И если сможешь позволить ее себе.
Я взглянула на Макса и ответила, немного резко из-за того, как прозвучали его слова:
— Она не настолько дорогая.
— Раз уж ей ради покупки придется сесть на самолет и отправиться в Англию, то дорогая.
Тут он прав.
— Англия, — выдохнула Бекка, но даже это получилось у нее звонко и радостно.
— Э... да, — сказала я.
— Я забыла. Макс говорил Минди, что ты англичанка.
Минди? Кто такая Минди? И почему Макс говорил ей обо мне?
— Я не англичанка, — сказала я Бекке.
— Мне нравится твой акцент, — с придыханием продолжила она.
— Вообще-то, у меня нет акцента.
— Он клевый! — воскликнула она и посмотрела на Макса. — Правда клевый?
— Клевый, — согласился Макс, но, судя по голосу, он не считал мой акцент клевым, он старался не рассмеяться.
Только я хотела посмотреть на него и проверить, действительно ли он пытался сдержать смех, и спросить, что смешного, как мое внимание снова привлекла Бекка.
— Господи, мне бы так хотелось жить в другой стране, — заявила она. — Тебе так повезло.
Мне? Повезло? Англия красива, но...
— Хотя мне бы хотелось жить где-нибудь, где нет дождей, — решила Бекка.
— Дождей там хватает.
— А если бы я там жила, через сколько времени у меня появился бы акцент? — спросила она.
— Эм... Точно не знаю, — ответила я.
— Мне пришлось бы практиковаться, — решила она.
Я подумала о том, как звонкая, радостная и прыгучая американская девочка из группы поддержки едет в Англию практиковаться в акценте, и постаралась не содрогнуться.
— Пойду обуюсь, — сказал Макс и обогнул столешницу.
— Макс, — окликнула я, но он не остановился.
— Я быстро, — сказал он, даже не обернувшись.
— А в Англии вся одежда такая клевая, как эта кофточка? — спросила Бекка.
— Э... не совсем, — ответила я и попросила: — Ты не могла бы подождать секунду?
Я подняла один палец, соскочила со стула и поторопилась следом за Максом, который поднимался по винтовой лестнице.
Когда я вошла в спальню, он сидел на кровати и надевал ботинок.
— Макс...
— Чистое белье в гардеробной, — перебил он меня.
— Хорошо, но...
Он натянул второй ботинок.
— Не знаю, сколько времени это займет, так что чувствуй себя как дома.
— Я уезжаю, — выпалила я.
Макс поднял голову и посмотрел на меня:
— Что?
— Я еду в Денвер.
— Нет, не едешь, — сказал он, и от этого твердого и неожиданного ответа я моргнула.
— Не еду?
— Не-а, — сказал Макс и встал. Он казался очень высоким и очень большим. Конечно же, он был таким и на кухне. Но кухня представляла собой большое ярко освещенное пространство, а спальня такой не была. Она больше походила на ярко освещенный, уютный кокон, и очень высокий и очень большой Макс, казалось, заполнил его целиком, не оставив места для меня.
— Но... Я еду.
Макс подошел по мне, и я едва поборола порыв отступить, в основном потому, что позади меня была винтовая лестница. Я и так уже провела в этом доме два дня, болея, и мне совсем не хотелось сломать здесь шею.
Макс остановился в шаге от меня и сказал:
— Не едешь.
Я тряхнула головой и спросила:
— Почему?
— Тебе нужен отдых.
— Я отдохну в Денвере.
— Поездка в Денвер — это не отдых.
— Хорошо, тогда я найду гостиницу в городе и переночую там, а завтра поеду в Денвер.
— Этого ты тоже не сделаешь.
— Почему нет?
— Потому что нет.
Я начинала злиться. А злилась я не часто, в основном потому, что устроила свою жизнь так, что в ней не происходило ничего, вызывающего злость. Но сейчас я определенно злилась.
— Почему? — спросила я.
— Нина, мне надо кое-что сделать, у меня нет времени на это.
Нет времени на это? На что?
— На что?
— На препирательства.
Я больше не злилась, теперь я была смущена.
— А мы... препираемся?
— Ты не в форме. Той ночью ты держалась лучше.
— Лучше?
Вместо ответа он повторил:
— Мне надо идти.
— Макс... — начала я, но он стал меня обходить, так что я инстинктивно схватилась за его руку, обхватив пальцами бицепс.
Макс остановился, но мое тело замерло, а взгляд опустился на его руку.
Мышцы под моими пальцами напоминали сталь. У Найлса не было стальных бицепсов. Его бицепсы были мягкими и слабыми. Может быть, кому-то не нравится прикасаться к стальным мышцам, но мне понравилось. Очень понравилось.
— Нина, — позвал Макс. Я вздрогнула и отдернула руку.
— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был так добр ко мне... во время болезни, и... за все, но я правда должна уехать.
— Почему?
— Почему?
— Да, почему?
— Ну, потому что.
— Потому что что?
Он сумасшедший? Я не понимаю. Почему он хочет, чтобы я осталась? Два дня назад он не хотел, чтобы я оставалась. Почему мы вообще это обсуждаем?
— Ты дома, — напомнила я.
— Да?
— И мы не можем жить здесь вместе.
— Почему?
Я ничего не ответила, просто не знала, что ответить на такой дикий вопрос. Но потом придумала и сказала:
— Я тебя совсем не знаю.
Макс только ухмыльнулся, и от этой ухмылки мне стало очень не по себе, но каким-то странно приятным образом.
— Герцогиня, я видел тебя почти голой.
После этого мне стало не по себе еще больше, но уже совсем не приятным образом. А еще я вытаращила глаза, покраснела и почувствовала, как заколотилось сердце. И подскочило давление.
— Да, действительно, видел. Против моей воли, — напомнила я.
— Это было не против твоей воли.
Я наклонилась к нему и рявкнула:
— Я была без сознания!
— А вот и она, — пробормотал он. И выглядел при этом дико довольным.
— Кто? — опять рявкнула я.
Он проигнорировал мой вопрос и унизительно сообщил:
— Когда я последний раз видел твое тело, малышка, ты сама подняла руки.
Я и правда это сделала, я помню.
— Нет, — соврала я.
— Да.
— У меня была высокая температура! — еще громче сказала я.
— Но ты это сделала.
Я взмахнула рукой.
— Ладно, хорошо. Ты видел меня голой. Но это не значит, что мы друг друга знаем.
— И я спал с тобой. — Я открыла рот, а Макс спросил: — Помнишь?
— Нет, — прошептала я, но я помнила.
— Ты не отпускала меня.
О Боже. Это я тоже помнила.
— Повторяю тебе: у меня была высокая температура.
— Неважно, что у тебя было. Если ты заботишься о человеке, если спишь с ним, то ты его знаешь.