– Она и не жена. – упрямо сказал Денби. – Она вдова. Живет в деревне рядом с Мэрион-Холлом, моей загородной усадьбой, вам неизвестной.
Тени запрыгали по стене, когда лорд Эдвард разразился хохотом.
– Чума на мою голову! Вы просто исчадие ада, Денби! Сущий дьявол! Шикарное пари! Что скажете, Грейсчерч? Вы можете отыграться и еще получить пять тысяч, если совладаете с этой вдовушкой, по ее желанию или без, к полуночи в пятницу.
Олден отвесил глубокий поклон, препроводив его нарочито эффектным взмахом носового платка.
– Увы, что касается меня, то в таких делах я признаю только желание женщины. Подобно тому, как я предпочитаю не пудрить волосы, лорд Эдвард. Может, для кого-то это странный каприз, но таково мое кредо.
Лицо Денби блеснуло алым отливом.
– Если вы хотите ее желания, гарантирую – вы проиграете.
– Нет. Грейсчерч выиграет. – Лорд Эдвард подмигнул компаньону поверх бокала с вином. – Перед ним никто не сможет устоять.
– За пять лет у нее не было мужчины в постели…
– Но отнюдь не из-за недостатка их попыток! – Сын герцога продолжал давиться от смеха. – Вы ведь тоже претендовали на нее, не так ли, Денби? Даже предлагали выйти за вас замуж, как вы сами мне говорили. И все это только за красивые глаза, черт побери!
Олден прошел к окну, постукивая по полу каблуками.
– Вы тоже знаете леди, лорд Эдвард?
– Только по рассказам, сэр. С чужих слов. Говорят – она красавица. Настоящий персик. И ей не более двадцати пяти. Я начинаю вам завидовать.
– Черт побери, сэр! – воскликнул Денби. – Душа у нее твердая что камень.
– Зато плоть сладка. – Мушка-сердечко на коже сына герцога сморщилась. – Без сомнения, очень сладка. Как персик.
Денби с упрямым лицом спросил:
– Если Грейсчерч победит, каким образом он подтвердит это?
– Вы полагаете, моего слова недостаточно? – спросил Олден. – Вы предпочитаете слышать леди?
– Без сомнения, она найдет опыт восхитительным, – ответил лорд Эдвард. – И будет рассказывать сию историю бесчисленное множество раз, краснея и вздыхая. Но, возможно, вдова застенчива, сэр Реджинальд. Вы рассказывали мне, что леди носит медальон?
– Никогда с ним не расстается.
Сын герцога поставил свой бокал.
– Тогда вы принесете нам ее медальон, Грейсчерч.
– И еще поставите ваши кольца, – добавил Денби.
– За пари на медальон или в залог того, что я не сбегу в Париж? – У Олдена отлегло от сердца: Денби не понимает, что отцовские кольца уже проиграны. Эти люди, должно быть, считают его безмерно богатым. Однако кровь уже ударила ему в голову, обещая дьявольски пикантную заварушку. – Дорогие мои, ради такого забавного пари вы можете отозвать меня из самого рая.
– Воображаю, какой рай ожидает вас в постели леди. – Лорд Эдвард стал записывать условия в свою книжицу. – Итак, Грейсчерч, к полуночи в пятницу вы переспите с этой вдовой. Сэр Реджинальд, разумеется, должен предоставить вам с ней свой дом в Мэрион-Холле. Наутро вы принесете нам ее медальон, и мы простим вам этот пустячок. – Он указал на стол с рассыпанными на нем расписками с обязательствами по долгам. – Вы согласны?
Олден посмотрел на свое отражение в окне. Высокие штиблеты из серебряного шелка с золотистыми пряжками. Белые шелковые гольфы. Бриджи цвета слоновой кости с золотыми штрипками и серебряными пуговицами ниже колен. Расшитый золотом длинный камзол из атласа под цвет бриджей. Забавная маленькая парадная шпага. И все это венчалось кружевом. Лавиной изумительного кружева.
Камердинер уложил его волосы горячими щипцами, завив несколько локонов выше уха. Остальные волосы были зачесаны назад и перевязаны черной лентой – маленькое пристрастие Олдена. Никакого парика. Никакой пудры. Только свои собственные волосы. Светлые, абсолютно чистые.
Удачливость, коей он не обладал, экспонировалась на его теле. Эффект был тонко рассчитан. Тоньше, нежели кольчуга его предков, но точно так же важен.
Впечатлит ли это вдову?
В тишине равномерно тикали часы. Столы всегда были его другом, его единственной надеждой на будущее. До сего дня. До сегодняшнего вечера, когда он непостижимым образом потерял равновесие и, неудержимо скатываясь к все более отчаянной игре, оказался на краю пропасти. Потери были столь огромны, что с равным успехом он мог держать пари на собственную жизнь.
Подобно лисице, запертой в своей норе, он был лишен всякого выбора. Все казалось абсурдным и нереальным. Такие богатства, как дом и фамильные кольца, будут отданы за медальон – и целомудрие женщины, если таковое у нее имеется.
– Я восхищен оригинальным предложением, – сказал Олден. – Естественно, я согласен.
Сэр Реджинальд наклонился вперед.
– Ваши кольца, сэр.
Олден носил их с тех пор, как не стало отца. Он снял кольца с пальцев и швырнул на стол. Если пари будет проиграно, сэру Реджинальду придется их расширять, чтобы подогнать к своим толстым костяшкам. Проклятие! И лорд Эдвард Вейн будет свидетелем этого позора.
«…она красавица. Настоящий персик. И ей не более двадцати пяти».
Олден отвернулся и подошел к окну. Перегнулся через подоконник и посмотрел в темноту ночи.
Прохладный воздух омыл лицо, но этого было недостаточно, чтобы унять быстрый бег сердца и головокружение.
– Могу я услышать имя леди, сэр Реджинальд?
– Миссис Джульетта Ситон.
Джульетта.
Олден не знал никакой Джульетты, но имя ему не нравилось. Оно казалось ему сентиментальным. И конечно, в нем был предопределен трагизм.
– Клянусь, этот проклятый ветер усиливается, – заметил он небрежно. – Я полагаю, дело идет к дождю.
Глава 1
Это был скромный коттедж из красного кирпича под соломенной крышей. Он прятался от главной улицы за рощицей из вязов.
Олден прислонился к деревянной калитке и обозрел сад.
Расшитый золотом камзол слоновой кости сменила простая коричневая жокейская куртка с треуголкой, засунутой под мышку. Усталая лошадь оставалась в «Трех бочках». Так называлась деревенская гостиница, святилище для местных почитателей пива. Олден снял гостевую комнату наверху. Кровать, похоже, была без блох. При этом владелец гостиницы оказался чрезвычайно несловоохотлив.
В неурочный ночной час Олден вернулся в свой городской дом совершенно разбитый. Качаясь как тростник, он вымыл голову и руки в тазике, который теперь принадлежал другому человеку. Почувствовал, как ему недостает его перстней. К чему бы он ни прикасался, даже к своей бритве и щетке для волос, все напоминало, что это уже не будет принадлежать ему в случае проигрыша пари. Неужели он останется ни с чем?
Дождь так и не собрался. Все тридцать миль от Лондона до Мэнстон-Мингейт, где жила Джульетта Ситон, высохшие, дороги отзывались точно порожние бочки. День был душный, солнце беспощадно жгло в мареве летнего неба.
В общей деревенской картине выделялось поместье сэра Реджинальда Денби – Мэрион-Холл, с белым фасадом и грандиозными колоннами. А еще дальше, на расстоянии десяти миль, находился собственный дом Олдена, Грейсчерч-Эбби.
«Побывать к пятнице в постели этой вдовы – иначе разорение».
Разорение. Это слово было у всех на слуху. Им небрежно перебрасывались в клубе «Сент-Джеймс», будто за этим не стояла суровая реальность. Вот так человек может шутить по поводу скелета в домашнем шкафу. А ведь однажды он откроет запретную дверь и будет погребен под обвалом гремящих костей. Сейчас этот шкаф зиял, как открытая могила – яма унижения и бедности.
Разорение означало бесславное изгнание. Жалкое существование за границей до конца дней на какой-нибудь мансарде. Или смерть. Смерть по своей воле. Предпочтительнее от пистолетного выстрела, произведенного собственной рукой. С избавлением от всех обязательств. С передачей друзьям неприятной миссии обнаружить конечный результат. Черт побери, чем не достойный выбор? В таком случае скелет должен быть упакован и похоронен. Любой другой вариант исключался. Правда, лорд Эдвард Вейн предложил выход, хотя одному Богу известно – почему. В самом деле, почему? Ведь у Олдена еще не было ни одной осечки с женщиной. Это было едва ли не основным его занятием, приятным времяпрепровождением, почти призванием. Он любил женщин.