– О, я совсем оглупела от любви, Олден Грэнвилл Строн, – сказала Джульетта, взглядывая на его лицо. – Как я вынесу одиночество после всего этого?
– Так же, как я. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – День за днем.
Она села в постели, все еще чувствуя слабость в каждой клеточке тела.
– Сейчас утро?
– Почти рассвело. Уже минуло несколько часов после полуночи. Лорд Эдвард сейчас в дороге. Я должен его нагнать. Ты по-прежнему настроена ехать?
К чему эти глупые колебания? В конце концов, она не видела Фелтон-Холл с тех пор, как убежала с Джорджем, и, возможно, ее отец вовсе не уехал в Лондон. Она встала и быстро сполоснулась, стараясь не обращать внимания на Олдена, пожиравшего ее глазами. Наверняка своим видом она действовала на него возбуждающе. У нее почти не возникало сомнений, что он не устоит и вместо того, чтобы поспешить к врагу, захочет вновь предаться любовным утехам.
– Я бы с радостью сделал это, – сказал он, слово читая ее мысли. – Видит Бог, как я хочу тебя. Но раз уж меня ожидает холостяцкая жизнь на неопределенно долгое время, вероятно, лучше начать прямо сейчас. Кроме того, мы не должны пропустить лорда Эдварда.
Рассвет начинался молочно-белым отливом, напоминающим яичную скорлупу. Джульетта стояла рядом с Олденом под деревьями. Ее трясло – но не от холода. Вставший из мрака огромный дом пока еще спал. Это и был Фелтон-Холл. Здесь она выросла. Здесь она играла с Китом. Под сенью этих деревьев она мирно гуляла с матерью. И отсюда же убежала с Джорджем Хардкаслом, красивым и обаятельным, но лишенным глубоких чувств. И по существу – недобрым. В крови у нее пробежала легкая дрожь, словно сонм крошечных бесенят.
Олден молча взял ее за руку и потянул назад. Еще несколько минут они выжидали в полной тишине. Наконец из рощи напротив показались бесформенные тени, постепенно превратившиеся в уродливые фигуры. Казалось, что вперед движется маленькое стадо загадочных животных с необычно длинными шеями и головами, прыгающими при каждом шаге.
– Наш враг, – прошептал Олден. – Со своими приспешниками.
Тени подвигались все ближе, дергая причудливыми головами. Джульетта всматривалась в четырех мужчин с кирками и лопатами. Впереди группы, разбрасывая торф свирепыми шагами, выделялась фигура в плаще. Джульетта узнала лорда Эдварда Вейна.
Сын герцога остановился в углу пастбища и показал мужчинам, где начинать копать. Олден повернулся к Джульетте и, приложив палец к губам, улыбнулся.
Две кирки взметнулись вверх и затем с глухим стуком опустились на землю.
Заболоченный пятачок, приютившийся в основании небольшого холма, находился в том самом месте, которое Джульетта показывала Олдену на карте. Когда они с Китом были детьми, здесь журчал ручей, но позже ниже проложили дренажную канаву. В почве и теперь скапливалось достаточно естественной влаги для роста дикого ириса и низкорослой жесткой осоки. Но скот спускался на водопой по склону холма. С одной стороны от него были разбросаны руины кирпичного строения. Между этими развалинами бушевали заросли ежевики. С другой стороны холма тянулся разрозненный приземистый кустарник.
Бух-бух. Хлюп-Хлюп. Лепешки грязи летели во все стороны. Лорд Эдвард стоял поодаль и наблюдал.
Олден опустился на землю и потянул Джульетту вниз, усадив рядом с собой. Затем снял свой камзол и обернул вокруг ее плеч. Она совершенно не представляла его дальнейших планов, но ни о чем не спрашивала. Так они сидели бок о бок в молчании, пока люди трамбовали дикий ирис и рубили осоку. Чем бы ни кончились эти раскопки – найдет лорд Эдвард сокровища Харальда Хорфагера или нет, – Джульетта не ждала для себя ничего хорошего. Джордж Хардкасл по-прежнему оставался ее мужем.
Где-то на фермах прокричал петух, потом другой. Эхо повторило их сиплые голоса. С озера возле дома внезапно вспорхнули утки. С шумом рассекал крыльями воздух, стая пролетела мимо. Блеклые тона яичной скорлупы перешли в ясные небесные краски раннего летнего утра.
Позволяя своей руке покоиться на ладони Олдена, Джульетта прислушивалась к ударам собственного сердца, в такт взмахам и ударам землекопов. Сын герцога нетерпеливо вышагивал взад-вперед рядом с кучей грязи. Прошел час, может – два, прежде чем солнце, пробившись сквозь верхушки деревьев, осветило поляну. Тусклый камзол лорда Эдварда вспыхнул розовым пламенем. Застывшее лицо – в пудре, румянах и мушках, скрывающих шрамы, – попало в фокус. Сын герцога стянул свою треуголку и поскреб голову под париком.
После каждого удара пласт становился все влажнее. Теперь кирки уступили место лопатам. Джульетта с замиранием сердца следила за происходящим. Она знала, что там зарыто совсем другое сокровище. Но только не знала, что ей делать, если лорд Эдвард его найдет.
Олден наблюдал за работой мужчин. Он раскинул широкую сеть, сплетенную им для этой ловушки. Дюжина вещей могла не состояться. Черт побери, сотня вещей могла сорваться! Но ни одна из них, даже месть лорду Эдварду, не имела значения, пока существовала любовь Джульетты. Она, любящая женщина, в это сырое утро сидела рядом с ним, рука в руке. Это вторжение в дом ее детства причиняло ей беспокойство, но она не знала, что будет дальше. Олден рискнул отправить письмо ее отцу, в котором объяснил ему все. Поэтому лорд Фелтон должен быть дома. Если он не приехал, Джульетта никогда не узнает, что отец по-прежнему не хочет с ней знаться. А если приехал, то…
Желание защитить ее, уберечь от обид и тревог, обжигало ему сердце.
«Я готов сразиться с драконом ради тебя, Джульетта. Я готов штурмовать стены Трои. Я готов завоевать сокровища Чингисхана. Я сделаю все, чтобы оградить тебя от любых невзгод. Мое трепещущее сердце переполнено счастьем. Что это? Любовь?»
Но он не сможет избавить ее от предстоящих событий или их последствий, если его план не оправдает себя.
Ботинки лорда Эдварда оставляли темные следы на пропитанной росой траве. Небольшое стадо коров с дальнего поля начинало стекаться к своему месту для утренней дойки. Солнце грело все сильнее.
Мужчины теперь работали в одних рубашках. Яма постепенно углублялась. Когда лопата ударилась о что-то твердое, лорд Эдвард обернулся на звон.
– Нашли что-нибудь?
Один из работников наклонился и принялся скрести землю лопатой.
– Похоже, какой-то ящик, милорд.
– Ящик?! – Не обращая внимания на грязь, сын герцога опустился на оба колена у края ямы. – Браво, парень! Давай его сюда! – Он протянул руки.
Мужчина передал ему покрытый грязью куб.
В эту минуту Джульетте показалось, будто у нее на глазах разверзся сам ад.
Она вырвала у Олдена свою руку и с криком помчалась по склону.
Олден вскочил и бросился за ней.
Тогда из-за разрушенной кирпичной стены выскочили несколько мужчин и побежали к ним.
Но еще быстрее приближался всадник, скакавший галопом с дальнего поля.
Работники лорда Эдварда отбросили свои инструменты и поднялись на ноги.
– Как вы смеете?! – вскричала Джульетта. – Это мой сундучок!
Прижимая к груди ящик, сын герцога отступил назад и соскользнул в яму.
Джульетта скатилась по склону. Олден поймал ее как раз в тот момент, когда подоспели бежавшие за ними мужчины во главе с пожилым человеком – несомненно, пэром – в белом парике и дорогом зеленом камзоле.
Джульетта подняла голову и встретила суровый взгляд мужчины. В первую минуту они молча смотрели друг на друга.
– Глазам своим не верю! – произнесла она наконец. – Отец?
– Да, мадам. – Лицо лорда Фелтона напоминало бумагу, подхваченную ураганом. – Прошло много времени, но я, как видишь, еще жив, дочка. – Он протянул к ней руки.
Олден наблюдал, как Джульетта шагнула прямо в отцовские объятия.
Слава Богу!
– Может, кто-нибудь поможет лорду Эдварду выбраться из грязи? – спросил Олден слуг, стоявших с разинутыми ртами.
Несколько человек немедленно спустились в яму, и лорд Эдвард, весь в жидкой грязи, был вытащен на траву. Когда он встал, его парик упал, обнажив бритую голову с жесткой щетиной.