– Но вам совсем не по нраву, что какое-то время она была замужем за убийцей. Оглашение вопроса в суде вызовет адский скандал. Поэтому вы хотите видеть ее свободной сейчас, не так ли?
– Вам не кажется, что вы в большом долгу перед ней? Вы соблазнили ее и отлучили от родного дома, когда она была немногим старше ребенка. Вы покинули ее в то время, когда она столкнулась с величайшей трагедией в жизни, а пять лет спустя без зазрения совести разрушили ее новую жизнь. Когда-то Джульетта любила вас. Если бы вы хотели, вы могли бы сделать так, чтобы ей жилось намного легче.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Джордж, чувствуя, как его руки становятся холодными и липкими.
– Я не знаю, – ответил Олден. – Скорее вам надо спросить себя, что вы намерены делать, сэр. Если, конечно, вы хотите остаться в памяти людей джентльменом.
Светловолосый мужчина повернулся и гордо удалился.
Джордж еще долго сидел за конторкой, уставившись на стены, пока сумерки не упали на его изнеженные пальцы. Ссылка, галеры или смерть на плахе. Он позволил Олдену Грэнвиллу кичиться обещанным адвокатом для защиты, но чтобы тот снисходительный голос смеялся над ним, когда его поведут на виселицу?! Нет, он скорее себя проклянет, чем это допустит.
Может, он и внук мясника, но он докажет им всем – этим чертовым лордам, что Джордж Хардкасл ничуть не меньший аристократ, чем они!
Наконец он поднялся. Вымыл лицо и руки, снял одежду и сменил носки. Затем натянул через голову чистую белую рубашку, тщательно поправил воротничок и манжеты, после чего надел свою темно-зеленую тройку. Это был его лучший костюм. Наскоро наведя блеск на черные туфли, Джордж освежил пудрой парик и аккуратно водрузил его на свою темноволосую голову.
Взглянув на секунду в зеркало, Джордж повернулся к открытому шифоньеру и достал длинный белый платок.
Шерри, как белка, прижался к ветвям раскидистого дуба в пятнадцати футах от земли. Олден лежал на траве и наблюдал. Если ребенок соскользнет и упадет, он может разбиться. Но в детстве все мальчики лазят по деревьям. Шерри никогда не вырастет мужчиной, не научившись рисковать. И потом, Олден был уверен, что успеет поймать сорванца, прежде чем тот свалится на траву.
У него за спиной на дорожке прохрустел гравий. Подошедший слуга поклонился и передал Олдену два пакета.
Дождавшись, пока Шерри благополучно спустится на землю и оставив его на попечение Питера Примроуза, Олден пошел обратно в аббатство.
Из двух пакетов он распечатал тот, что поменьше. Джульетта написала три предложения:
«Я люблю тебя. Верю в тебя. Будет ли это в настоящей или следующей жизни, но я выйду за тебя замуж».
В пакет был вложен комочек смятой бумаги, в которой, как в гнезде, лежал медальон. Олден открыл его и посмотрел на гравировку внутри. Ключ к сокровищам. Теперь на досуге можно самому попытаться расшифровать код.
Олден улыбнулся и вскрыл второй пакет. На письменный стол выпали любимые игрушки ее маленького брата. Оловянные солдатики, однажды зарытые у ручья, возле разрушенной кирпичной стены, Джульетта и Кит сделали подарок земле, не сумев забрать у нее сокровищ. В этой записке было только три слова:
«Для Шерри. Джульетта».
Для Шерри.
Олден взглянул в окно. Во дворе грелись на солнышке коты Джульетты.
Для Шерри.
Нет, откладывать дальше нельзя. Олден заточил перо и разгладил лист бумаги.
«Грейсчерч-Эбби
Достопочтенный граф Фелтон, в предыдущем письме, сообщая вашей светлости о своем намерении просить руки вашей дочери, я просил вашего позволения жениться на ней, как только она снова будет свободна. Милорд, я не отзываю своего прошения, но считаю себя обязанным информировать вашу светлость об изменении обстоятельств…»
Олден остановился и, на секунду оторвав глаза от письма, усмехнулся. Так не хотелось излагать на бумаге факты, которые он с трудом выведал у своей матери. Сколько было потрачено лести, апельсинового печенья и ажурных носовых платков для осушения обильных слез! Только после этого она показала бумаги, которые прятала все годы, и рассказала давно известную ей правду.
«Ребенок миссис Шервуд! – прорыдала леди Грейсчерч. – Я считаю, что это несправедливо!»
Но его мать не права. Конечно, это справедливо.
Олден окунул перо в чернильницу и продолжил письмо.
«Мой брат действительно состоял в законном браке. Теперь я имею доказательство этого.
Лорд Эдвард Вейн втерся в доверие к Грегори совершеннослучайно, во время одной попойки в Лондоне. Сын герцога держал это в секрете…»
Предусмотрительно. Ждал, пока найдет способ использовать это в своих личных целях! Если бы лорд Эдвард не был убит, можно не сомневаться, он распространил бы эти факты с гораздо большей беспощадностью, нежели Хардкасл. Владение секретом, должно быть, доставляло сыну герцога столько приятных минут все эти годы. Но он умер раньше, чем смог воспользоваться тем, что узнал.
Олден снова взялся за перо.
«Моя мать тоже об этом знала, но, находя открывшиеся обстоятельства…»
Он прервался и задумался на мгновение, подбирая нужное определение. Как охарактеризовать способность его матери вытеснять из сознания неприятные факты? Человеку типа лорда Фелтона этого не понять.
«…внушающими беспокойство, она вела себя так, будто тот брак никогда не существовал».
Обстоятельства, которые взорвали Грейсчерч-Эбби, пока он был в Италии. Можно вообразить, какую боль должна была вызвать ситуация. Неразборчивый молодой человек соблазняет любовницу своего отца! По какой-то причине – возможно даже, это была настоящая любовь – Грегори женился на ней. Но неудивительно, что они хранили его женитьбу в секрете.
Олден пытался описывать факты беспристрастно.
«Мой брат женился на вдове по имени миссис Шервуд, которая была любовницей моего отца.
Отец раскрыл их связь, но он не знал об их браке. Их брак был законным, но Грегори погиб раньше, чем успел заявить о своей женитьбе публично.
Миссис Шервуд умерла в родах».
Умерла, дав жизнь Шерри. Миссис Шерри, должно быть, полагалась на леди Грейсчерч, надеясь, что она позаботится о правах своего внука на собственность и титул. Вместо этого леди Грейсчерч, предав Грегори, удалилась во вдовий домик, будто младенца вообще не существовало.
«Таким образом, ребенок, живущий в Грейсчерч-Эбби под именем Джеймса Шервуда, в действительности – Джеймс Грэнвилл Строн, законнорожденный сын моего брата, настоящий виконт Грейсчерч. В отсутствие акта, закрепляющего порядок наследования собственности, я собираюсь передать Джеймсу, как законному правопреемнику, усадьбу и поместья (по достижении им совершеннолетия). До этого срока я остаюсь в резиденции как его попечитель».
Олден остановился. По сути, он никогда не был лордом Грейсчерчем и не будет. Он был просто младшим сыном, искателем приключений, без долгосрочных перспектив, не считая того, что он мог создать сам, собственными мозгами. Но теперешнее положение не вызывало в нем негодования, поскольку дело касалось Шерри.
«Я больше не могу предложить вашей дочери титул, и наши дети не смогут наследовать Грейсчерч-Эбби.
И все же, милорд, я верю, что любовь способна преодолеть все препятствия.
В этой связи ваша дочь вольна принять свое решение, и до этих пор я не отзываю свое прошение.
Ваш покорный и преданный слуга Олден Грэнвилл Строн».