Избавившись от досадной помехи в лице Евы, Гиббс схватил Саймона за грудки, приподнял, точно тряпичную куклу, и тоже ударил о стену несколько раз.
— Нет! Нет! Пожалуйста, не бейте его! — словно сквозь пелену услышал он отчаянный крик Евы, а затем — зловещий смех Тощего.
— Не увлекайся, дружище, он мне нужен пока живым, — тихо прошелестел его голос.
Громила отпустил Саймона, и тот рухнул на колени.
— Подумать только, а ведь вы, Шелтон, могли быть моим сыном… — с какой-то печальной улыбкой обронил Тощий, но глаза его были холодными и злыми.
Саймону удалось поднять голову, на лице его промелькнуло удивление. Он понял, что стоит на коленях перед этим негодяем, и попытался встать.
— Пусть стоит на коленях, — велел Тощий.
Гиббс легонько ударил Саймона ногой в живот, и тот снова очутился на четвереньках. Его чуть не вывернуло наизнанку, но живот был пустым, и пленник отделался лишь рвотным позывом.
— Вы удивлены, Шелтон? — продолжал тем временем его тюремщик. — Да-да, я чуть не женился на вашей матери. Прелестная была женщина! Но ваш отец увел ее у меня прямо из-под носа. Впрочем, он жестоко поплатился за это…
Саймон молча сверлил его взглядом, а Тощий погано ухмылялся, глядя ему в глаза и явно наслаждаясь ситуацией: он видел напряжение на лице Шелтона и с удовольствием растравлял рану, предвкушая, что сейчас станет еще больнее.
Ева, пришедшая в себя, затихла у стены, ловя каждое слово похитителя.
— Это я отправил вашего отца на плаху, — ядовито улыбаясь, заявил Тощий. — Я написал донос на него. И все поверили в мою ложь: и король, и лорд Корби, который приговорил к четвертованию Филиппа Беркшира, своего лучшего друга! Не правда ли, дьявольский план?
— И за это вы вечно будете гореть в аду! — выдохнула Ева.
— Вместе с вашим муженьком, радость моя, — довольно засмеялся Тощий, бросая на нее масляный взгляд. Он всего на секунду отвлекся от Саймона, не ожидая от избитого пленника опасности, и дальнейшие действия Шелтона стали для него полной неожиданностью.
— Ах ты, ублюдок! — процедил Саймон и вдруг, резко выпрямившись, прыгнул прямо на Тощего. Тот испуганно взвизгнул, оказавшись под ним на полу, но вскоре из его горла стал вырываться лишь хрип, — потому что Шелтон вцепился в его шею бульдожьей хваткой и принялся душить.
Гиббс и Ева бросились к ним одновременно. Громила попытался ударить Саймона по голове, но Ева снова вцепилась в его руку, и снова была отброшена в сторону. Гигантский кулак все-таки обрушился на голову Шелтона, и тот лишился сознания.
Впрочем, в чувство Саймон пришел довольно быстро. Он с трудом сфокусировал взгляд на своей жене, склонившейся над ним. Она гладила его по лицу и звала по имени, с тревогой вглядываясь в лицо.
— Очухался, — прогудел над ним голос Гиббса.
Саймон приподнялся и увидел Тощего. Тот больше не ухмылялся, он потирал кадыкастую шею, его тонкие губы кривились от боли.
— Я до тебя доберусь, тварь, — едва ворочая языком, просипел Шелтон.
Услышав эту угрозу, Тощий немного повеселел. Он улыбнулся в лицо Саймону и протянул:
— Посмотрим, мой друг! Возьми девчонку и идем, — приказал он слуге.
Саймон дернулся, пытаясь подняться, но комната закружилась перед глазами. Гиббс схватил испуганную упирающуюся Еву и потащил ее к выходу.
— Вы сделали меня рогоносцем, Шелтон, и я отплачу вам тем же! — Тощий чуть ли не жмурился от удовольствия, видя отчаяние в глазах пленника — и ужас в глазах пленницы. — Я бы предпочел, чтобы вы видели, что я буду делать с вашей женой, но здесь неподходящие условия. — И мерзавец скривился, недовольным взглядом окидывая камеру. — Так что придется вам просто представлять, чем мы будем заниматься в моей спальне.
— Я тебя убью, подонок! — Саймон с трудом поднялся и, шатаясь, шагнул к двери. Но Гиббс уже вытащил Еву в коридор, легко оторвав ее ручки, вцепившиеся в косяк. Ухмыляющийся Аллейн поспешил следом.
Дверь захлопнулась прямо перед носом Саймона, и тому оставалось лишь в бессильной ярости стучать по ней кулаками…
78.
Гвен раскрыла дорожный сундучок, вытащила из него свое лучшее платье и, с трудом, так как карету немилосердно трясло, переоделась. Затем извлекла гребень, зеркало и пудру с румянами и привела в порядок волосы и лицо. Перед Аллейном баронесса Финчли должна предстать во всей красе!
В сундучке лежал и мешок с драгоценностями, но сейчас баронессе было не до него. Гвен достала записку, написанную ею перед выходом. Она адресовалась Генри Лайсу и была очень короткой: