Уоу, притормози свои яркие фантазии! Святая Сера.
Девушка проигнорировала голос сарказма и помахала Дрисколу.
— Доброе утро.
Парень направился к ней, словно она его магнит, и остановился, только когда встал так близко, что она не могла вдохнуть, не почувствовав мужской аромат, который излучала его кожа. Взгляд Боуэна обескуражил бы ее, не будь она знакома с его ревностным характером. Мужчина просканировал ее от кончиков пальцев до макушки, будто желал убедиться, что она в целости и сохранности. Почему-то ей захотелось смеяться и плакать одновременно.
— Привет, — мягко ответил он. — Как спалось?
Она ответила честно:
— Мне снилось, что я аквалангист.
Его короткий смешок, кажется, удивил его самого.
— Серьезно? И как все прошло?
— Не лучшим образом. Меня толкнули в воду, а инструкции бросили следом. Они моментально промокли, и я не успела их прочесть. Я пыталась объяснить, что не умею нырять, но почему-то у меня был голос учителя Чарли Брауна* (*персонаж из старого мультика "Peanuts").
Боуэн покачал головой.
— Что ты ела перед сном?
— Чириоз.
— Ну, тогда все ясно, — он скрестил руки на широкой груди. — Чириоз похожи на спасательные круги, а спасательные круги заставили твой мозг думать об океане.
— Ммм, а ты хорош в этом, — она наклонила голову, — А как ты объяснишь Чарли Брауна?
— О, ну это просто значит, что ты странная, — смех, который они разделили, прозвучал интимно в тишине утра. — О чем думала перед тем, как пришел я?
От мрачноватости тона она вздрогнула. Девушка не могла сказать всю правду и ответила первое, что пришло в голову:
— Я так давно нигде не была, кроме этого места и клуба, — Сера взглянула в окно. — Я официально домашний ребенок.
Боуэн взъерошил волосы.
— Что ж, детка, значит мы должны вытащить тебя отсюда.
Господи, пока он не предложил, она и не осознавала, как скучает по свежему воздуху! Конечно, квартира Боуэна не сравнится с крошечной комнатушкой в Rush, но идея прогуляться казалась просто райской. Сера вскочила. От улыбки заболели щеки.
— Серьезно?!
Какой-то момент он молча смотрел на нее, пока заметно не встрепенулся. Сделав шаг назад, Боуэн достал сигареты и прикурил одну.
— Дай мне только заскочить в душ, и я отведу тебя, куда угодно, божья коровка.
Сера изогнула бровь.
— Куда угодно?
Зажав сигарету между зубов, он кивнул. Глаза стали подозрительными.
— А что? Ты думаешь о чем-то конкретном?
Сера пронеслась мимо него и достала молоко из холодильника.
— Церковь.
…
Не может быть.
Ведя Серу за руку вдоль улицы района, Боуэн пытался припомнить, когда в последний раз был в церкви. И был ли вообще? Считается ли тот раз, когда в средней школе он тайком пробрался в дом священника, чтобы стащить вино? Парень пытался вообразить, что ждет там, внутри, но мог представить лишь заброшенный участок позади, где однажды стал свидетелем того, как отец забрал у человека жизнь из-за долга в пятьдесят баксов. В их семье была только такая религия. Включающая проповеди о страхе, уважении, деньгах, боли и осторожности с полицией. Библией служила тетрадь со списком должников.
Как он смеет входить в церковь за руку с этой девочкой? Он самозванец и лицемер. Черт, да у него уже зарезервирован котел в аду. Какого хрена он согласился привести ее сюда?
У Дрискола был ответ. Когда он увидел Серу этим утром, она напомнила яркий, прекрасный мираж, сидящий на его подоконнике. Боуэн спал всего лишь пару часов. И она противоядием подействовала на страшные кадры, вытатуированные на внутренней стороне век. Кадры, которых становилось больше и больше. Благодаря ситуации, как прошлой ночью. Каждый день ему приходилось смывать кровь с костяшек пальцев. Посмотрев на Серафину, он забыл обо всем. Она открыла рот и сказала: "Церковь". Боже, да что угодно, если она этого хочет.
Сделать ее счастливей. Защитить. Мантра крутилась в мозгу всю ночь, заставляя раскрашивать стены в спальне, пока не осталось места. Прежде, чем включилось сознание, Боуэн уже стоял в гостевой комнате. И кормил себя оправданиями, будто решил проведать, не решила ли Сера сбежать. Но минуты проходили, а он продолжал стоять там с колотящимся сердцем, глядя на ее умиротворенное лицо. Что бы он чувствовал, если бы эта доброта и чистота обнимала его по ночам? Дрисколу пришлось подавить желание устроиться рядышком. Его гложил страх, что он замарает девушку. На лестнице он был близок к этому. Просто Сера взирала на него с таким страхом. Боуэн хотел успокоить ее, заверить, что его не нужно опасаться. Она увидела в нем смерть, и это бластером прожгло грудь. И несколько минут спустя успокоение в ее глазах стало бальзамом для его души. Боуэн тонул в этой девушке, нуждался в ней… Он не знал, как долго выдержит без ее прикосновений.