— Чувствуешь меня? Мне нужен твой жадный ротик. Сделаешь это для меня снова?
— Да, — ответила она с придыханием, — Я хочу этого.
— Тебе понравился мой вкус? — Подхватив ее под колено, Дрискол гладил чувствительное место. — Скоро ты его вспомнишь. Если бы я не умирал от желания прикоснуться к тебе, ты бы уже стояла на четвереньках, во всю глотая меня.
Когда он развел колени, ее ноги, покоящиеся на них, широко раздвинулись. И, судя по движениям ее попки, Серу возбуждало, что у Дрискола появился полный доступ.
— Тише, малышка, — простонал он в ее шею. — Я и так на взводе, не доводи.
— Пожалуйста, потрогай меня.
Боже, он готов выполнить любую просьбу этой девушки и в нормальном состоянии, но, когда она умоляет таким сексуальным голосом, ее удовольствие становится жизненной целью номер один. Парень погладил нежную кожу рядом с краем трусиков, и его ладонь скользнула под резинку. Боуэн открыл рот над ухом Серы и выдохнул вместе с ней. Серафина откинула голову на его плечо, когда его пальцы нашли ее плоть. То, что он обнаружил, заставило его член болезненно налиться.
— Черт. Как давно ты ходишь с такой влажной киской?
— Н-не знаю.
— Из-за чего она так потекла?
— Из-за тебя, — прошептала Сера. — Это сделал ты.
— Как? Когда?
Он спрашивал не ради тщеславия. Ему нужен ответ, чтобы знать, что именно доставляет ей удовольствие. Он хотел быть единственным, кто знает, что ей нравится, кто знает, как ей приятней всего. Дрискол полагал, что она скажет что-нибудь вроде: "Когда ты целовал меня в шею" или "когда дотронулся до меня там".
— Тебе не нужно делать что-то особенное, — девушка подняла руку, запустив пальцы в его волосы, и повернулась к нему лицо, глядя глазами, полными страсти. — Это просто ты. Я становлюсь мокрой, когда ты рядом.
Его сердце бешено заколотилось о грудную клетку, пытаясь освободиться, чтобы упасть к ногам Серы. Боуэн раскрыл рот, но не смог выдавить ни слова. Сказанное прожгло дыру в его душе. Черт, если он будет думать слишком усердно, то примет собственные мечты за реальность.
— Скажи, что я твой, Сера, — потребовал он.
— Ты мой, Боуэн, — простонала она, двигая бедрами. — Пожалуйста.
— Мне нравится, что я превращаю тебя в маленькую попрошайку, — он ненавидел себя за то, что все обращал в секс. Но вся его уверенность шла именно по этому курсу. Дрискол не умел слагать красивых слов и обещаний, которых так заслуживала Сера. Проглотив ком в горле, он провел пальцем вдоль ее половых губ. — О чем ты думала? Тогда на пляже, глядя на тех полуголых ублюдков?
— Я… Не знаю, ни о чем.
— Ни о чем? — его ревность нерациональна. Но с появлением девушки все эмоции начали жить своей жизнью. — Разве ты не надеялась, что кто-то из них попробует пробраться к тебе под юбку? — он ввел средний палец в ее узкую дырочку, и в фотобудке раздался громкий стон. — Отвечай.
— Нет, честное слово!
— Ты бы не стала мне врать? А, Сера?
Она отчаянно покачала головой.
— Кто единственный мужчина, который имеет право трогать тебя?
— Ты, только ты.
— Правильно, — Боуэн начал двигать бедрами в такт пальцу, сходя с ума от близости Серы. Если бы она не была девственницей, он давно бы уже вонзился в нее по самые яйца. Без лишних вопросов. Она бы почувствовала каждый сантиметр его напряжения. Зная, что вскоре перестанет контролировать себя, Дрискол прижал ладонь к клитору, и девушка захныкала. — Кто трогает тебя между ног?
— Боуэн…Ты, — он ощутил, как сокращаются ее мышцы. — О, боже!
Повернув голову, парень поймал ее губы в необузданном поцелуе. Столь примитивном и сексуальном, что его самого потрясло. Кожа была словно в огне. Он жаждал, жаждал большего. Всего! Внезапно прикасаться к ней только руками стало слишком мало. Ему необходимо больше. Нет, нет, сукин сын, нельзя. Но ему нужно быть ближе. Еще не совсем осознавая, что делает, Боуэн поднялся со стула и, толкнув Серу к стене, спустил с нее трусики.
— Детка, ты доверяешь мне? — он едва узнавал собственный голос. — Пожалуйста, скажи "да".
— Да.
Он в жизни не видел ничего более заводящего, чем Сера — ладони упираются в стену, трусики висят на лодыжках. Звук расстегивающейся ширинки заставил ее застонать, и это сделало его голод еще невыносимей.
— Раздвинь ноги и приподними попку, — приказал он. — Я не могу взять тебя сейчас, но, когда ты будешь кончать, хочу чувствовать, что пропускаю.