Не успела она приступить к третьей, Боуэн потушил свою в раковине и подлетел к Сере. Сигарета была выдернута из ее руки на полпути и зажата меж его пальцев.
— Раз такое дело, я никогда не притронусь ни к одной за всю проклятую жизнь.
От его близости ее окатило жаром. Девушка хотела устоять, но шагнула вперед, и ее бедра врезались в столешницу.
— Да? — смех показался задыхающимся. — Сомневаюсь, что это так легко.
— Сомневаешься? — Дрискол задрал край футболки, обнажив рельефный пресс, покрытый блеклыми шрамами. Сера ощутила знакомый трепет в животе.
— Хочешь знать, насколько для меня важно, чтобы ничто плохое не касалось тебя? Это будет напоминанием.
Он вдавил окурок в живот.
Девушка взвизгнула и сделала отчаянную попытку остановить Боуэна, но не успела. Когда он отнял руку, на коже над пряжкой ремня остался темный обугленный кружок. Не в силах стоять, она оперлась локтями о стол, недоверчиво глядя на парня. Он швырнул бычок в раковину, не отрывая от нее взгляд. Ни разу. Он даже не поморщился.
Внезапно, ощутив приступ ярости, Сера ударила его в грудь, но он и не пошатнулся.
— Перестань, черт возьми, использовать меня как предлог для боли! Что с тобой не так?
— Вопрос на миллион долларов, правда?
Сморщенный ожег на животе, кровь на лице — все это стало невыносимым. Ей хотелось, чтобы доказательства того, до чего она его довела, исчезли, пусть даже его действия нерациональны. Вся её природа бунтовала против того, чтобы просто стоять и наблюдать, когда Сера могла прекратить это. Со стоном отчаяния девушка схватила Боуэна за ладонь и потянула в ванную. Она сделала доблестную попытку проигнорировать огонек победы в его глазах. Но была благодарна за этот взгляд. Да, здравомыслие Дрискола под сомнением, но она не сдастся. Сейчас, в этот момент у нее был повод сопротивляться. Сколько бы силы воли ни потребовалось.
Щелкнув выключатель, она провела Боуэна в тесное пространство и выдернула руку, когда он не освободил ее сразу. Когда она посмотрела в зеркало и увидела его широкую фигуру позади себя, сердце забилось в горле. Подавив эмоции, девушка включила воду и подыскала более-менее теплую температуру, надеясь, что она несильно побеспокоит свежие раны.
Отражение показало, что Боуэн снял футболку через голову и отбросил в сторону. Его пальцы принялись расстегивать молнию джинсов, но девушка отказалась отворачиваться совсем. Как будто наблюдать за ним через зеркало воздействует меньше, чем если бы она повернулась. Каким образом, будучи весь в крови и побоях, мужчина заставлял ее таять? Уму непостижимо. Если власть Боуэна над ее телом не приуменьшилась даже после всех событий, с которыми они столкнулись, видимо, она никогда не исчезнет. Это не изменится.
— Входи, — проинструктировала она, мысленно ругая себя за сексуальную хрипотцу в голосе. Дрискол быстро стянул джинсы и боксеры, полностью обнажив сумасшедше красивое тело. Даже несмотря на многочисленные шрамы, Сера не видела ничего более изумительного. — Я не собираюсь стоять тут вечно.
Уголки его губ приподнялись, но из-за повреждений улыбка казалась неестественной.
— А я думал, ты была медсестрой. Где же твой хваленый подход к больному?
— По-твоему, это смешно? — она резко развернулась. — Бросать в лицо факты, которые ты знал обо мне все это время?
— Нет, — игривость ушла, заменившись свирепостью. — Ничто из этого бардака не кажется мне смешным! То, что ты рискуешь жизнью, не смешно. Знать, что ты уйдешь, Сера. Это. Не. смешно.
Пламенная речь, к раздражению девушки, заставила ее сделать шаг назад.
— Ты прав. Все это не смешно, но такова реальность.
Кажется, сказанное взбесило его.
— Давай не будем забывать, что ты тоже знала каждую пикантную деталь моей жизни! Я увидел отвращение в твоих глазах в момент, когда ты услышала мое имя. Когда обнаружила для чьих бедер ты расставила ноги шире, чей рот трахал твой маленький горячий язычок, — схватив занавеску, Боуэн яростно дернул ее в сторону. — Тебя, наверное, выводит, что ты хочешь меня. И я должен быть счастлив! Ведь все плохое, отчего я хочу тебя защитить, это, мать твою, я.
"Нет, это не так!" Ей хотелось кричать, ругаться, топать ногами из-за такого низкого, разрушающего мнения о себе. Но она подавила порыв. Поощрение станет ошибкой, потому что, увидев трещину в решимости, Дрискол будет давить, пока Сера не сдастся. Нельзя этого допустить. Скоро, когда все закончится, она и так будет сломлена. Нужно оттянуть этот момент. Она не должна позволить Боуэну увидеть, как рассыпается ее душа. Нельзя позволить ему подбирать ее осколки.