О, это уж слишком… Он намекает на то, что будет и продолжение! Фелисия попыталась успокоиться. Флинн нежно гладил ее по спине, пока дрожь не унялась, исподтишка наблюдая, выжидая, прежде чем поднять ее на руки.
— Прости.
— Ты не виноват. Я просто не очень опытна во всем этом.
— Ты чересчур долго была одна.
— Тебе неприятно?
— Отнюдь, кроме того, у нас впереди вся ночь.
— Вся ночь? — встревожилась она. — Но я не могу.
— Почему?
Флинн не собирался отпускать женщину, не отведав всех ее прелестей сполна.
— Мои слуги будут беспокоиться.
Он постарался скрыть потрясение.
— Пошли им записку.
— Но что они подумают?
Сев на матрас, Флинн притянул ее к себе на колени и мягко объяснил:
— Дорогая, это всего лишь слуги. В данном случае записки более чем достаточно.
— Они скорее друзья.
— Друзьям тоже придется довольствоваться запиской. Напиши, а я вызову посыльного, — предложил он.
— Прости.
Стараясь игнорировать тяжесть в паху, он великодушно отмахнулся:
— Это не проблема.
— Мне правда очень жаль, — пробормотала она, не сводя глаз с его бедер.
— Я могу подождать.
— Ты правда очень мил.
— Посмотрим, сможешь ли ты повторить это утром, — усмехнулся он. — Я не дам тебе спать всю ночь.
Открыв ящик стола, он вынул листок бумаги и конверт.
— Правда? Всю ночь? Ты не… шутишь?
Весело блеснув глазами, Флинн поднял ручку с письменного прибора.
— Даю слово.
Фелисия глубоко вздохнула.
— Я ошеломлена.
— Поверь, это будет лучше, чем тебе представляется.
Он захватил чернильницу и двинулся к кровати.
— Лучше?
— О да, это я могу гарантировать.
Он не чувствует ни малейшей неловкости от своей наготы!
— Потому что ты часто это делаешь и знаешь о женщинах все?
— Потому что ты необыкновенная и интригуешь меня, и я готов вспахивать тебя всю ночь.
— О Боже…
Почему-то грубость не оскорбила ее, а наоборот, где-то в глубине, в самом сокровенном месте, вспыхнул огонь.
— Пиши, — тихо скомандовал Флинн, сунув ей в руку перо и чернила. Фелисии приходилось сдерживать себя, чтобы не коснуться его могучей плоти.
Подойдя к телефону, Флинн спросил:
— Хочешь, чтобы записку передал родственник твоего слуги?
Фелисия поколебалась, не желая обнаруживать перед посторонними свои слабости. С другой стороны… учитывая то, как быстро распространяются новости, ее пребывание в номере принца Уэльского уже наверняка известно всем. Лучше уж пусть придет тот, кого она знает, по крайней мере сплетни не будут такими злобными.
— Вызови Клода, — попросила она, продолжая писать.
Герцог Графтон быстро бросил несколько слов на безупречном французском, и Фелисия подумала, что сама она ни за что не смогла бы противиться этому мягкому, но властному голосу. Коротко ответив на вопросы, он повесил вычурную трубку и с улыбкой повернулся к Фелисии:
— Похоже, Клод ждал, что его позовут. Как мне удалось выяснить, твой Даниель уже ищет тебя.
— Какой кошмар! Я сейчас умру от стыда. Наверное, все уже знают.
— Меня заверили, что твое присутствие будет сохранено в тайне.
— Да кто же ты, в конце концов? — выпалила Фелисия, глядя на него широко распахнутыми глазами. — Почему штат отеля так услужлив?!
— Я много проигрываю в казино.
— Значит, не скажешь, — огорчилась она, подписавшись под несколькими короткими фразами.
— Я сказал все, что тебе нужно знать.
— Правда, после сегодняшней ночи это вряд ли будет иметь значение, — смирилась она, решив не обращать внимания на его уклончивость. — Да и я в огромном долгу перед тобой.
— Поэтому ты здесь? — поинтересовался Флинн, скептически подняв бровь.
— А тебе не все равно?
Он долго изучал ее великолепную наготу, лицо, горящее предвкушением наслаждения.
— Абсолютно.
Уголки ее рта дернулись в ответной улыбке.
— А вот я так не думаю.
— Ты закончила? — Он кивнул на записку, циничная гримаса куда-то подевалась. — Сейчас придет Клод.
Опомнившись, Фелисия наспех сложила листок, сунула в конверт и вручила Флинну. Тот отнес письмо к столу, запечатал и, вынув из шкафа серый шелковый халат, накинул его и вышел из спальни. Дверь тихо закрылась. В номер постучали как раз в тот момент, когда герцог отсчитывал сумму, которая могла обеспечить полное молчание прислуги. Если мисс Гринвуд живет в Монте-Карло, лучше, чтобы о ее эскападе никто ничего не знал.
Минутой позже он объяснил брату Даниеля все, что от того требовалось. Мягкой угрозы вместе с деньгами будет достаточно, чтобы его приказ выполнили.
— Твою записку передадут, — объявил герцог минутой позже, возвращаясь в спальню, — и меня заверили, что о твоем появлении здесь никто не обмолвится и словом.
Фелиция, опершись о подушки, лениво разглядывала его.
— Ты либо очень опасен, либо безмерно богат.
Герцог, следуя собственному правилу никогда не делиться подробностями личной жизни, коротко ответил:
— Просто отдал Клоду часть выигранных сегодня денег.
— Вероятно, большую.
— Нет, но достаточную сумму.
Ради столь притягательного зрелища он отдал бы и больше.
— Ну теперь, когда все улажено, тебе больше нет нужды волноваться, — добродушно усмехнулся он, — и до утра можно сосредоточиться исключительно на удовольствиях.
— Кажется, препятствия для тебя не существуют!
— Просто у меня самый что ни на есть эгоистичный мотив.
Она вальяжно потянулась и приняла театральную позу одалиски.
— Уверен, что я этого стою?
— Определенно, а я никогда не ошибаюсь.
Фелисия рассмеялась, довольная похвалой.
— Вижу, скромности тебе не занимать.
— Скромность — качество, которое люди склонны сильно переоценивать, — заметил Флинн, развязывая пояс халата.