Зазвучал голос Масугу-сана:
- Мурасаки-сан маленькая, это так. Но даже кроха-белка дерется яростно, если ее довести, - он улыбнулся девушке. – Думаю, женщины Полной луны знают, что это так, лучше других.
Маи и Шино выглядели так, словно их ударили.
Заговорила Миэко, ее голос был тихим и приятным, но глаза пылали, пока она наливала вино леди Чийомэ и отсутствующему гостю.
- Приятно знать, что мужчины, посещающие Полную луну, выучили этот урок, - она посмотрела на меня, но говорила не мне.
- Ха! – рассмеялась леди Чийомэ, подняв палочками кусочек мяса. – Я говорила, что с ними двумя тут будет веселее!
Старшие женщины в форме мико расхохотались. Миэко просто улыбалась, а Масугу покраснел.
Я махнула Аимару и поспешила на кухню с тремя пустыми бутылками рисового вина.
Когда я вернулась, Тоуми уже принесла вино мужчинам, так что я пошла к женскому столу.
- Сюда, Рисуко! – позвала самая младшая из посвященных. – Нравится разносить еду? – сказала она, щеки ее были красными.
- Сама узнаешь, Маи, - сказала Фуюдори, - ведь ты будешь тут работать в обед.
Рядом с беловолосой девушкой рассмеялись две женщины.
- Я не боюсь солдат, - неразборчиво сказала Шино.
Лицо Фуюдори побелело, почти став таким же, как ее волосы.
- Я не боюсь. Но нужно быть настороже, - я подумала о том, как ее волосы побелели. Нападение на деревню. – Разве всем нам не нужно?
- Разве всем нам не нужно? – кривлялась Маи. Шино фыркнула.
- Это горох? – спросила у меня Фуюдори, отвернувшись от пьяных девушек.
- Ох, нет.
Она вскинула брови.
- Нет, Рисуко-чан?
- Нет, нет, спасибо, Фуюдори-семпай, - капля пота стекла к моему рту. – Это соевые бобы.
- О, - улыбка Фуюдори осталась, но она смутилась, и мне, к удивлению, даже нравилось, что из-за меня ей неудобно.
Я забрала пустую миску с конца стола и вернула на кухню, чтобы наполнить кимчи.
Ужин длился, мы носили все больше сакэ, женщины леди Чийомэ, ее куноичи, стали дразнить солдат. Я видела, как так делают некоторые женщины в нашей деревне, солдаты отзывались грубыми шутками на это.
Но тут мужчины боялись отвечать. И чем тише становился отряд Масугу-сана, тем грубее вели себя женщины. Ужин закончился, и женщины уже говорили такие комментарии, за которые их побили бы солдаты Имагавы в нашей деревне. Но эти женщины пользовались тишиной.
Я начала вытирать стол мужчин и склонилась к Аимару.
- Как ты? – спросила я.
Он пожал плечами.
- Уже лучше. Я был голоден, но… О, ты ведь еще не ела, да?
Я тряхнула головой. Только разговоры скрывали шумом урчание в моем желудке от остальных почти весь ужин.
- Так сложно не мочь ни с кем поговорить, - сказал он. – Здесь жизнь не так и отличается от жизни в храме, но даже там были друзья, с которыми я мог порой поговорить.
Я улыбнулась.
- Это до поры, пока мы не станем посвященными.
- Как ты это сделаешь?
- Без понятия.
- Ну, - сказал он, улыбаясь в ответ, - надеюсь, это будет скоро.
Мы с Эми и Тоуми начали убирать оставшиеся пустые тарелки, зазвенел колокол. Шум утихал, как огонь под дождем.
Крупный из Братишек стоял перед храмом. Он закрыл двери и запечатал их полоской белой бумаги.
Миэко подняла палочки опоздавшего и вонзила их в миску с рисом.
И словно все здание задержало дыхание.
- Семь дней назад, - сказала леди Чийомэ едва слышно, - мы потеряли одну из нас. Одну из первых. Она сражалась храбро, сражалась хорошо, и все прошло, как она бы хотела.
Некоторые ворчали. Некоторые сдерживали слезы. Несколько – в том числе и Миэко – не смогли их сдержать. Солдатам было неловко, но и они мрачно молчали.
- Помните ее, - сказала Чийомэ-сама, и я была потрясена тону ее голоса. – Помните ее и почитайте красно-белую одежду, ведь она носила ее с достоинством.
Банкет закончился, гости и обитатели Полной луны покинули зал в молчании.
14
Белка на крыше
Я была уверена, что Ки Сан не даст нам есть, пока все не будет убрано. Но когда мы принесли последние тарелки, повар улыбнулся нам и указал на маленький пир, что он устроил нам на низком столике: жареное мясо, кимчи, соевые бобы, рис и даже сакэ стояли там, как на банкете.
- Невероятно! – провопил Ки Сан. – Идеально! Ни капли не пролили, все подали горячим! Вы, девчата, выставили посмешищем предыдущих девочек.
Мы сели, и это было так же приятно, как заманчивые ароматы угощений. Мы схватили палочки и набросились на еду. Эми выбрала немного эдамамэ и начала пихать соевые бобы прямо в рот. Передо мной стояло мясо, и я взяла его кусочек на свою тарелку вместе с рисом.
Тоуми, которой не дали попробовать кимчи до этого, схватила побольше квашеной капусты палочками и опустила в миску.
Я поднимала кусочек мяса ко рту, когда увидела, что Ки Сан начал кто-то говорить, но отвернулся с ухмылкой.
А мясо было бесподобным – нежным, сочным, пряным. Лучше еды я еще не пробовала. Проглотив первый кусочек, я потянулась за следующим, а Тоуми подавилась, кимчи вылетела из ее рта. Она взвыла и схватила сакэ. Она не успела это выпить, Ки Сан дал ей кружку воды, и она быстро осушила ее.
- Вы хотели нас убить? – прохрипела она.
Ки Сан фыркнул.
- Ты так хотела ее попробовать, что я решил, что ты знаешь, что она острая.
- Острая! – закричала Тоуми. – Она огненная!
Шрам на лице Ки Сана искривился, он откинул голову и рассмеялся.
- Привыкай, Соколик, - сказал он, опуская в миску Тоуми рис. – Леди любит мою еду, и люди здесь тоже. А вы в Японии любите все сладкое или безвкусное, - Тоуми задыхалась, словно пыталась потушить пожар во рту. – Мера! Во всем нужна мера, слышали? Съешь риса, Соколик, полегчает, - сказал Ки Сан. – Помни, - добавил он, - что тебе стоит держаться подальше от горячей еды. Ты и так пылкая, и это все видят, - он почесал бороду. – Думаю, тебе подойдет китайская холодная еда.
Тоуми уставилась на него, словно он нес бред, а так и было. Она с отвращением фыркнула и начала набивать рот рисом.
Остаток ужина прошел спокойно и вкусно. Мы с Эми попробовали немного кимчи, и было вкусно, а не остро, ведь теперь мы знали, чего ожидать. Тоуми не сразу смогла заставить себя есть остальное, но голод победил, и вскоре мы постанывали, объевшись.
Ки Сан налил немного сакэ в чашечки и смешал наше с водой. Он налил себе большую чашку и не разбавлял.
- На такой пир каждый вечер не надейтесь, - сказал он. – Но вы это заслужили, - он поднял чашку. – Вихайео, - сказал он на корейском. – За вас!
Мы подняли чашечки в ответ и попробовали сладкое вино, ощутили его тепло, что отличалось от жара кимчи.
Даже Эми улыбалась, когда мы закончили уборку на кухне.
Ночь была ясной и холодной. Дрожа, мы шли в свою комнату. Почти полная луна была над головой, окруженная сияющим кругом света. В горах звезд было видно больше, они были такими яркими, что казалось, что по ним можно лазать.
Мы вошли, а Фуюдори сидела, скрестив ноги, на своей кровати и расчесывала белые волосы.
- Хорошо постарались для первого дня, - сказала она с насмешливой улыбкой. – Искупайтесь и спите. Я постараюсь убедиться, что вы готовы помогать Ки Сану с завтраком.
Мы застонали. Ее улыбка стала шире.
- Не бойтесь. После завтрака у вас будет урок музыки в Чайном домике с Сачи-сан.
- Музыки? – спросила Тоуми.
- С Сачи-сан? – сказала я. Она, как я понимала, была одной из взрослых. Куноичи.
- Да, Рисуко-чан. С Сачи-сенсей. Она ваш учитель, так что так к ней обращайтесь.
- Но я думала, что Миэко…
Фуюдори игриво улыбнулась, и я понимала, что прямой ответ не получу.
- Миэко-сан учит другому. Но вам это еще рано. И вы не захотите урок музыки от Миэко-сенсей. Шино, Маи и я будем с вами на уроке. Разве не мило?
Мы переглянулись. Было ясно, что они думал о том же: урок музыки звучал совсем не мило, все портило и то, что с нами будут три старшие девушки.