Я посмотрела на Ки Сана. Он смотрел на меня, не дрогнув. Лицо его было пустым, в глазах не было привычного юмора. Сглотнув, дыша ртом, чтобы не чувствовать запах животного, я подхватила ножи и пошла помогать.
Так мы провели весь день, ведь Ки Сан сказал с усмешкой, что мы освобождены от уроков, словно это было радостью. Он делал завтрак и обед, посвистывая и напевая.
Чему бы ни учила Миэко женщин в главном зале, они смеялись, и это ухудшало настроение на кухне. Мы разделывали огромную тушу, осторожно отрезая и раскладывая куски для зажарки, очищая кости, разделяя на порции. Были у коровы съедобными и немыслимые части, мы резали их кубиками и заворачивали в листья, а Ки Сан, тем временем, резал овощи и мыл рис для ужина. Мы были в крови, запах на кухне был отвратительным, но все гордились, когда закончили эту работу.
- Молодцы! – крикнул он, мы получили порцию рисового вина с ужином, когда все поели.
Я наслаждалась ужином. Но не ела мясо. Не могла.
21
Уроки танца
После дня с разделкой коровы мы вернулись к привычному расписанию. Мы убрали на кухне, Маи, что не заходила сюда при нас, заглянула в дверь и сообщила, что нас впервые будет учить Миэко-сан.
Она ушла, а Ки Сан спросил, проходила ли Маи на кухню перед тем, как заговорить. Тоуми прорычала, что та не заходила, и стало ясно, что никто в здравом уме не вошел бы к Ки Сану. Повар кивнул и пробормотал:
- Хорошо, потому что я сказал ей, что если она зайдет сюда, я ее зарежу.
Было всегда сложно понять, шутит он или нет. У меня никогда не получалось это.
И все же я была рада словам Маи. Я надеялась, что нас будет учить Миэко, но не потому, что она была доброй и милой, а потому, что все здесь уважали ее. Даже самые наглые утихали, когда она говорила.
Мы закончили уборку и приготовили кухню к обеду, шепчась:
- Наверное, будем учить китайский для поэзии, - сказала Эми.
Тоуми фыркнула.
- Хочу, чтобы она учила нас обращению с ножами.
Я вспомнила, как Миэко спокойно вытирала лезвие, а тела двух врагов лежали в крови рядом с ней. И спокойно вернула лезвие в ножны.
Фуюдори отвела нас не в чайный домик, где проходили утренние задания, а в конюшни. Мы вошли в низкое здание и увидели, что центр был очищен, а загоны с одной стороны убрали, оставив просторное место, покрытое татами. Масугу-сан забрал своего коня для утренней прогулки, оставшиеся загоны были пустыми, запасные седла и остальные вещи были отодвинуты, горел небольшой костер, согревая комнату. Миэко в красно-белой форме мико сидела на коленях в центре комнаты, склонив голову, выглядя мирно, как в то ужасное утро в гостинице.
Все обитатели Полной Луны сидели на коленях вокруг нее, кроме Масугу-сана, Ки Сана и самой леди Чийомэ, конечно. Шутка Тоуми всплыла в голове. Я ощутила тревогу предвкушения. Миэко будет учить нас тому, как она защитилась от тех двух солдат? Учить использовать ножи не так, как на кухне у Ки Сана?
«Не навреди, Мурасаки, - услышала я голос Ото-сана. – Вред приносит лишь вред. Без борьбы, без обвинений», - я старалась выгнать из головы изображение милой Миэко, вытирающей кровь с лезвия, напоминая самурая с катаной.
Но частичка меня не хотела думать о словах отца, что наши действия влияют на нашу жизнь и на всех вокруг.
Опустившись на солому с остальными, я дрожала, опустив голову, ожидая, когда Миэко заговорит.
После долгой паузы она обратилась к нам тихим мелодичным голосом:
- Многие из вас уже проходили этот урок. Наши трое новеньких и юный брат – еще нет, и нам повезло, что это так, ведь есть искусство, в котором мы всегда новички, и изучение вместе с новенькими поможет нам стать лучше. Я начну с самого начала.
Без лишних слов Миэко плавно встала, и это движение всегда меня поражало, казалось, что земля опускается, ведь она поднималась без усилий. Она поставила ноги на ширине плеч и, не глядя, нагнулась и подняла красную юбку, зацепив ее за пояс, как делали бабушки в деревне, когда шли собирать рис.
Остальные женщины, как и мужчины, тоже встали, но не так плавно, как Миэко, но почти все беззвучно.
Тоуми рядом со мной уже была на ногах, мы с Эми присоединились к ней. Нам не нужно было возиться с одеждой, так что мы заняли мужскую стойку одновременно с остальными женщинами.
Миэко посмотрела на меня – на нас – и улыбнулась. Улыбка была очень печальной, но наполнила меня радостью. Ведь она улыбнулась мне. Нам.
Ее руки медленно поднялись, словно она держала перед животом мяч, и так же медленно она склонилась на одну ногу, подняв руки над головой.
- Два поля, - прошептала она.
Все повторяли ее действия, мы с Эми тоже старались. Тоуми поспешила и заняла стойку Миэко раньше нас, я видела улыбку на ее губах, и я была уверена, что и сама себя так вела бы на ее месте, но эта улыбка меня не радовала.
Когда мы догнали ее, Миэко замерла на миг, а потом переместилась на другую ногу, шагнув ей в сторону и вытянув невидимый шар над головой.
- Бутон бамбука.
Мы повторили за ней, подняв невидимый шар над головами.
Миэко шагнула к нам, подняла другую ногу и опустила ее и руки.
- Ключ к Небесам.
Мы повторяли, и Тоуми снова сделала быстрее нас. Ее ухмылка вскоре перестала меня тревожить. Стало ясно, что дело было не в скорости движений, ведь чем сильнее спешила Тоуми, тем медленнее становилась Миэко, перетекая из одного движения в другое, и нельзя было понять, где кончалось одно движение и начиналось другое.
И мои мысли были поглощены. Времени между движениями было немного, и хотя они были медленными и плавными, и в них не было смысла, я не успевала думать о Тоуми вообще.
Танец. Это был танец. Мы учили другие танцы здесь, и я их узнавала, и мы использовали их при изучении церемоний и песен. Этот танец был медленным, я такого никогда не видела.
Я была потрясена, ведь это и не было танцем, и после какого-то времени повторений медленных движений руками и ногами мне начало казаться, что я знаю движения, словно могла предсказать их. Миэко вела нас к следующим взмахам руками, шагам и взмахам ногами.
Урок продолжался, и я поняла, что хотя Тоуми спешила, я всегда предсказывала движение, что начинала показывать Миэко, и доходила я до конца раньше Тоуми.
Я привыкла к этому танцу? Мне казалось, что я помнила его из другой жизни, он напоминал и об отце, успокаивая.
Мы двигались, и я вспомнила голоса в лесу. Масугу-сан? А чей другой голос?
Миэко вернулась к первой стойке – Два поля – ноги на ширине плеч, руки перед животом.
- Еще раз, - сказала она и повела нас обратно по рисунку движений, что были мне удобными, как шаги и лазание по дереву.
* * *
Она восемь раз повторила с нами движения, и через какое-то время Эми и Тоуми начали двигаться с нами, а не ожидать движения. В конце Миэко замерла в изначальной стойке, но не сказала продолжать, а встала ровно с руками перед бедрами и поклонилась. Мы поклонились ей, словно были ее зеркалом. Это чувство пугало – двадцать человек двигалось как одно целое. Мы выпрямились.
Было слышно лишь треск хвороста в огне.
Миэко безмолвно ушла, а с ней и Братишки. За ними плелся Аимару.
Остальные вернули конюшне обычный вид. Мы закончили, и приехал Масугу-сан, его конь была в поту и грязи. Глаза его сияли, как не было уже несколько недель.
* * *
Как только мы вышли из конюшни, Тоуми прорычала:
- Что за бред это был?
Маи и Шино оттащили ее в сторону и зашептали, стараясь, чтобы старшие не услышали их, а тем было все равно. Одна из куноичи с мрачным видом цокнула языком и повернулась к главному залу. Выглядя как побитая собака, Тоуми побежала на свое нелюбимое место в Полной Луне, на кухне.
- Ну, - прошептала Эми, пока мы шли за Тоуми, - думаю, она могла бы спросить вежливее, но и я была растеряна. Ты знала движения. Ты знаешь, что это?
Я покачала головой.
- Не знаю, откуда я знала этот танец, или что это было. Просто… я понимала, что она от нас хотела.