Она фыркнула и бросила шелк на пол передо мной.
- Начну с того, что я не вижу тебя, копающуюся в гостевом домике. Это не в твоем стиле, - она склонилась, пронзая меня взглядом. – Во-вторых, я видела твое лицо, когда ты заметила стихотворение. Или ты величайшая лгунья, а я встречала многих лжецов, юная Кано, или ты не была внутри этих комнат ни разу до этого, а их обыскал неуклюжий демон-лис дважды прошлой ночью. Закрой рот, девочка. Ты как лягушка, что ждет мух.
Я закрыла рот, но не смогла опустить взгляд, хотя должна была.
- Подними пояс, Рисуко, - голос леди Чийомэ, как для нее, был теплым.
Я посмотрела на него.
- Надень пояс посвященной, Кано Мурасаки, - сказала Чийомэ-сама.
Пальцы услышали приказ и послушались.
Когда пояс был завязан на моей талии, леди Чийомэ вздохнула и сказала:
- Твой отец…
Я не осмелилась поднять голову.
- Мукаши, мукаши, давным-давно, когда ты была еще дитем, в долине неподалеку прошло великое сражение. Мой муж командовал тяжелой кавалерией Такеда-самы у острова Междуречья. Они давили на Уэсуги и их союзников, выгоняя их из провинции Темного письма. Боролись только отряды, что возглавлял союзник Уэсуги, лорд Ода.
Я подняла голову.
Леди Чийомэ смотрела на меня, но видела что-то другое.
- Твой отец… Кано Казуо столкнулся мечом к мечу с Мочизуки Моритоки на поле боя. Кано Казуо победил, - ее глаза снова видели меня, но в них были слезы. – Хотя мой муж проиграл, Такеда в тот день победили. Уэсуги и их союзники были разбиты, - она всхлипнула и отвела взгляд. – И когда прибыли новости, когда Ки Сан вернулся и сказал мне, я едва могли выйти из этой комнаты. Однажды слуги пришли и сказали мне, что приближается одинокий самурай на коне. Его мечи были привязаны к спине коня, но они беспокоились за мою безопасность. Я сказала открыть ему ворота. Я о своей безопасности не заботилась.
Я ждала, когда она продолжит.
- Это был, конечно, твой отец. Он сказал, что сожалеет о моей потере, и что мой муж погиб с честью. Что ему было почетно сражаться с ним. И то… поле боя не было местом для чести.
Я поняла, что по моим щекам текут слезы.
- Я поговорила с ним немного. Он говорил о тебе, о своей семье. И как, забрав жизнь моего мужа, он почувствовал, что забрал ваши жизни.
Звук вырвался из моего горла. Я и не понимала, что издаю его.
- Я напомнила ему выказывание Будды: «Вся жизнь – печаль. Все живое умирает. Один и тот же лес порождает тигра и лань. Те, кто убивает, и кого убивают, одинаковы».
Мы сидели какое-то время. Старушка и девочка. Она плакала тихо, я – громко. И каждый горевал о потерянном.
31
Поднимая меч
Я вышла из комнаты леди Чийомэ в слезах от воспоминаний, что слепили меня, и я спускалась по лестнице к Братишкам. Тот, что был крупнее, взглянул на меня и повернулся к дверям на улицу и на кухню.
Другой улыбнулся. Из-за широкой спины он вытащил два изделия из бамбука, что немного изгибались, на одном конце у каждого была рукоять.
- Мечи, - прошептала я.
- Для тренировок, - сказал Братишка, кивнув и улыбнувшись. – Ты посвященная, так что пора начинать твою тренировку.
Братишка протянул один из мечей, но я застыла, как камыш зимой.
- Мурасаки-сан?
- Я… не могу. Не могу, - я видела, как он хмурится, так было и когда я пришла утром в комнаты Масугу. Утром? Казалось, это было уже в прошлой жизни. – Мой отец… я…
- Мурасаки-сан, - тихо сказал Братишка. – Госпожа хочет, чтобы ты могла защитить себя. Ты – слуга Чийомэ-сама.
- Я живу, - сказала я, язык не слушался, - пока этого хочет Чийомэ-сама. Но я не могу убивать. Не буду, - я опустилась на колени и коснулась лбом холодного дерева. – Если госпожа хочет, чтобы слугу убили за непослушание, слуга с радостью умрет.
Братишка прошипел:
- Встань. Не… Есть разница в защите себя, Рисуко, и убийстве других.
Я подняла голову, на его лице была тревога.
- Я знаю, что такое куноичи. И знаю, что такой меня хочет видеть леди Чийомэ.
Он скривился и покачал головой, то ли отрицая мои слова, то ли очищая разум.
- Не будь так уверена. Твой отец хотел бы этого. Подними свой меч.
- Братишка, сэр… - лепетала я.
- Учиться защите с бамбуковым мечом – не значит убивать, - он протянул мне меч. – Возьми.
Я подумала об отце. Как он чистил мечи.
Рука дрожала, но я обхватила рукоять.
Рукоять была обернута кожей, подходила ладони, словно была создана для моей руки. Я стояла, расставив ноги, держа перед собой ученический меч. Не думая, я заняла первую позицию танца Миэко-сенсей. Упражнений с мечом, что Ото-сан проводил во дворе каждое утро до того дня, когда его вызвал лорд Имагава. Я смотрела на крепко связанные полоски бамбука, видела мысленно вместо этого меча стальную катану отца.
Перед глазами все вспыхнуло.
- Молодец, Рисуко, - сказал Братишка. – Ты приняла первую позицию. Хорошо. Начнем.
И он провел меня через все упражнение – танец – и, как всегда, я знала каждое движение до того, как предыдущее заканчивалось. Разве мы с Усако не повторяли за Ото-саном по утрам, сжимая ветки сосны или бамбуковые палки, пока он взмахивал мечом?
Я помнила, как мы стояли в тени низкой крыши возле кухни, как повторяли за ним. А Ото-сан притворялся, что не видит нас.
Братишка провел меня через упражнение четыре раза, и мы поворачивались в разные стороны: на восток, юг, запад и север.
Братишка поклонился, и я поклонилась в ответ. Во мне словно бурлило серебро.
- Это, - сказал он, - мы называем Шестьдесят четыре перемены. Усвоишь эти позиции, и сможешь держать меч в равновесии, атаковать и нападать, оставаясь прикованной к своему центру. Каждая позиция сочетает пять элементов, две энергии. Все течет с первой позиции Двух полей, - он занял стойку, широко расставив ноги, меч был перед ним. – Ты должна врасти в землю.
Он обошел меня, поправил стойку кончиком меча, заставил встать чуть шире, согнуть колени, но не слишком сильно, показывая, как держать меч не слишком высоко и не слишком низко, поправил рукоять.
Удовлетворившись, он встал напротив меня и снова занял стойку.
- Дальше – Бутон бамбука, - он склонился в сторону правой ноги, меч поднял по диагонали от левой ноги к макушке. – Эта позиция позволяет перенаправить силу противника вниз без вреда для себя или меча, как юный бамбук ты трещишь и качаешься, но не ломаешься.
Если бы не его размер, он бы выглядел как бамбук в лесу с этим деревянным мечом в руках.
Я повторила за ним, и он снова поправил мою стойку.
- Последнее на сегодня – Ключ к Небесам, - он остановился передо мной, поднял правую ногу, согнув в колене, поднимая меч над головой, а потом опустил ногу и меч с грохотом.
Я уставилась на деревянный меч, что он остановил в ногте от моей груди.
Мы повторяли все движения. Я видела отца, исполняющего их. Но только смотреть со стороны…
Я стояла, руки снова дрожали.
- Рисуко, - сказал Братишка, отступив и показывая, что нужно повторить за ним. Я начала, но не смогла ничего сделать. Его большое лицо источало тепло, он ждал. Я сглотнула, ступила вперед и вяло ударила бамбуковым мечом.
Не знаю, почему, но при этом в голове возникло изображение курицы, которой Тоуми свернула шею. Ее странные демонические глаза смотрели в мою душу.
- Хорошо, - улыбнулся Братишка. – Еще раз.
Я повторяла движение – бросок и удар вниз – снова и снова, пока не начала ощущать его как работу на кухне: чик, чик, чик…
- Хорошо, - снова сказал Братишка. – Ты постаралась сегодня. Завтра – еще три позиции. А теперь тебе можно идти на кухню.
* * *
Позже на кухне в моей руке был один из длинных острых ножей, я резала дайкон, потому что, хотя я хотела двигаться, идти мне было некуда. Я думала о движениях танца Миэко. О том, как они ощущались с мечом в руках. Два поля – равновесие и готовность. Бутон бамбука – в сторону, меч вверх, чтобы остановить атаку. Ключ к Небесам – резкий удар вниз…