— Говорил сегодня со Стиви и Призраком, — сказал Терри.
— Да? Они звонили в магазин?
Стиви и Призрак были из группы “Потерянные души?”, а нанесенная распылителем фраза “НАМ НЕ СТРАШНО” была из “Мира” — песни, которой они всегда заканчивали свое выступление. Стиви работал темную яростную гитару; у Призрака голос был будто золотой песок, катящийся по дну прозрачного горного потока. Пару недель назад они вернулись с гастролей в Нью-Йорке и тут же снова покинули город, отправившись в марш-бросок. Конечной их целью был Сан-Франциско, но маршрут они собирались планировать по дороге, и раньше, чем через год, они, может, даже и не вернутся.
— Ага. Подошел новый парнишка, и Стиви пошел болтать: “Говорит Джон Томас из налоговой службы. Будьте добры мистера Бакетта”. Я сам едва не обоссался, когда-он передал мне трубку. Вот придурок… — Терри со смехом покачал головой.
— У них все в порядке?
— Конечно. Они сейчас в Техасе. Стив сказал, они сыграли в кофейне в Остине, и народ там просто с ума сходил. Продали там несколько кассет. Может, мне тоже стоит попытаться попробовать поработать в Остине. Ты там был?
— Нет, Хотя оттуда родом один из моих любимых авторов апдеграундпых комиксов. Бобби Мак-Ги.
— Мак-Ги? — Терри нахмурился. — Это не тот мужик, что…
— Он.
— А дом еще стоит па Дороге Скрипок, — раздумчиво сказал Терри. — Мне было только восемь, когда убийства случились. Но я помню. Говорят, в доме нечисто.
— Конечно, говорят. Возможно, так оно и есть. Но его комикс “Птичья страна” был просто гениальный, на уровне Крамба и…
— Один из детей вроде остался в живых?
Кинси подал Терри миску с супом, от которой шел пар.
— Да, остался ребенок. Кажется, пятилетний сынишка. И еще я не знаю, что с ним сталось.
— Готов поспорить, ему порядком досталось. На всю катушку, — сказал Терри, задумчиво хлюпая супом.
— Прошу прощения, могу я получить тарелку такого супа? — произнес спокойный голос с дальнего конца стойки.
Кинси повернулся. Ни он, ни Терри не заметили этого мальчишку раньше. Бар был переполнен, и парнишка сразу вписался — высокий и худощавый, простая черная футболка заправлена в черные джинсы, волнистые светло-рыжие волосы отпущены в хайер и связаны в хвост, открывая костлявое, почти утонченное лицо. На плече у него висел видавший виды серый рюкзак. Выглядел он лет на двадцать и держался так, будто ему было еще меньше, словно он не был уверен в том, что будет здесь принят, и не слишком желает привлекать к себе внимание.
Но глаза притягивали: прозрачные, серые и ледяные, зрачок обведен тонким черным ободком. На худом лице они казались огромными. Глаза бездомного, глаза бродяги, подумал Кинси. Глаза голода.
— Новенький в городе? — спросил Терри с полным ртом лапши.
Парнишка кивнул:
— Приехал на автобусе около часу назад.
— Это уж точно, новенький. — Терри протянул руку. С мгновение мальчишка выглядел озадаченным, потом все же пожал ее. — Я Терри Бакетт. Держу здесь музыкальный магазин, если тебе понадобится что послушать. Есть все что угодно — от “Наин Инч Нэйлз” до Хэнка Уильямса.
— Хэнка Уильямса Старшего, — вмешался Кинси.
— Ну да, старшего. За Боцефусом тебе придется поехать в Коринф — для нас он слишком общеамериканский. А ты кто?
— Тревор Блэк. Обычно я слушаю джаз.
— Ну, кое-что у меня есть.
Терри снова ухмыльнулся мальчишке. После минутного промедления тот нерешительно, как бы для пробы, улыбнулся в ответ. Перед дружелюбием Терри трудно было устоять: он говорил, пока собеседник не начинал отвечать — хотя бы для того, чтобы заставить его заткнуться.
Кинси поставил тарелку супа перед Тревором Блэком — имя казалось смутно знакомым, но он не мог сообразить почему — и забрал доллар парнишки.
— Обычно я ставлю новичку пиво. Но если тебе меньше двадцати одного, я ставлю тебе колу.
Тревор положил в рот ложку с аккуратным свертком лапши.
— Мне двадцать пять. Но я не пью. Лучше колу. — Он пожевал лапшу, потом нахмурился. — По вкусу в точности как “Удлез оф нудлез”.
— Кинси практикует то, что называется “кухня по наитию”, — фыркнул Терри.
— Бульон домашний, — холодно отозвался на это Кинси. — Хочешь назад свой доллар? Кому вернуть?
Терри только нетерпеливо отмахнулся. Тревор как будто обдумывал это пару секунд, потом покачал головой:
— Нет, вкусно.
— Счастлив удостоиться одобрения, — пробормотал Кинси и повернулся, чтобы достать мальчишке кока-колу. За спиной у него снова фыркнул Терри. Закрыв глаза, Кинси несколько раз глубоко вдохнул. Ночь обещала быть долгой.
Час спустя на сцене бушевала “Гамбоу”, Тревор все еще сидел, взгромоздившись на табурет у бара, прихлебывая третью кока-колу, а бар был местом полнейшего хаоса.
Кинси послал местного парнишку Робо собирать деньги у дверей. В свои восемнадцать Робо был на полпути к тому, чтобы стать собственным аптекарем Потерянной Мили — прозвище свое он получил от пузырьков “Робитуссина”, которые крал в аптеках, — но Кинси счел, что, если подсунуть ему пива во время шоу, он вполне в силах посчитать доллары, пометить руки и не прикарманить часть выручки группы.
Клуб был битком набит. Терри и Р.Дж. Миллер, басист “Гамбоу”, пару раз работали с “Потерянными душами?” и уже считались известными. Гитарист был глэм-рок динамо, парнишка по имени Кальвин, который и впрямь весьма походил на героя одноименного комикса, только припанкованного и разодетого. “Гамбоу” выдала заводную композицию, острую, как соус “табаско”, и пьянящую, как пиво “дикси”
С тех пор как команда начала играть, Кинси непрерывно накачивал пиво и поддевал бесконечные крышки с бутылок. Незадолго до того, как иссяк одиннадцатый бочонок “Будвайзера”, Кинси нырнул в заднюю комнату, чтобы подтащить к помосту новый. Бочонки были тяжелыми и неудобными, и когда он спешил, ему случалось вывернуть их с подставки себе на ноги.
— Черт! — с чувством сказал он, когда именно это и произошло.
Когда он отдернул ногу, бочка угрожающе накренилась. Кинси отчаянно схватил ее. Если бочка опрокинется, пиво внутри немилосердно вспенится. Посетители выстроились в три ряда у стойки в ожидании пива, а до последнего заказа еще только час. Оставалось проклинать про себя предательницу Риму и жалеть, что не сдал ее, разве только ради дешевого удовольствия от этого омента.
Потом рядом с ним возник еще кто-то, кто принялся сражаться с ледяным бочонком, а его, Кинси, подтолкнул к насосам, холодильнику и массе нетерпеливых страждущих. — Иди обслуживай. Я ее подсоединю. Я знаю как. Худые руки обвились вокруг бочки, взгромоздив ее на место; ловкие длинные пальцы уже отвинчивали заслонку. Тревор Блэк. Кинси спросил себя, правда ли этому мальчишке двадцать пять. Выглядел он все равно на девятнадцать, и у “Тиса” могут быть крупные неприятности, если несовершеннолетнего поймают за подачей пива. Пожав плечами, Кинси выбросил это из головы. Лучше рискнуть, чем терять клиентов.