ния, как полагается хорошей жене. - Зейн знает и поддерживает меня, - ответила Хадижа, даже не до конца понимая такую реакцию Раньи. - А может он просто не хочет от тебя детей? - продолжила мачеха, - Что и не удивительно, с такой матерью я бы тоже подумала, стоит ли иметь от тебя детей. Хадижа почувствовала, что ей хочется опустить тарелку, что она держала в руках, на голову Раньи, но глубоко вздохнула, встав с дивана, и произнесла: - Пойду, поищу Самиру. Кузина была на кухне, наливая душистый марокканский чай по чашкам и раскладывая сладости, помогая служанкам. - Я не понимаю, чего она хочет? - вздохнула Хадижа, ставя тарелку на стол. - Кто? - посмотрела на нее Самира. - Ранья, она специально нарывается на скандал, - покачала головой Хадижа, - Когда я сказала, что не хочу быть матерью, она сумела все так вывернуть, словно это Зейн не хочет от меня детей. - О, у Раньи выработалась привычка скандалить с тобой еще с того времени, когда ты подсыпала ей соль в сладости, приготовленные для дяди Саида. - Соль в сладости? - непонимающе посмотрела на сестру Хадижа. - Да, и испорченный пиджак отца, и отобранные платки, украшения, - перечислила Самира все, что смогла вспомнить о шалостях маленькой Хадижи, рассказами о которых та по секрету делилась с кузиной. - Но зачем? - Ты была уверена, что именно Ранья причина развода между родителями, и выживала мачеху из жизни отца всеми доступными способами, а уж когда тетя Жади снова вернулась в дом, - Самира отвернулась, вспоминая события прошлого. - А на самом деле все дело было в бразильце, - вспомнила давний разговор с кузиной Хадижа. - Да, в бразильце, - как эхо повторила Самира. - Девочки, я понимаю, что вам всегда есть что обсудить, раз вы так долго не виделись, - вошла в кухню Латифа, - но все ждут чай. Твой отец мечтает полакомиться сдобными булочками с корицей. - Да, мам, - поставила последнюю наполненную чашку на поднос Самира. - Тетя Латифа, а где отец? - спросила Хадижа. - Я видела, как он заходил в кабинет, вместе с твоим мужем, - ответила женщина. - Спасибо, - выскользнула Хадижа из кухни, в сторону кабинета. Дверь была открыта, и оттуда доносились голоса мужчин. - Саид, не волнуйся с ней все хорошо, просто она вспоминает, и эти воспоминания не всегда приятные, - звучал голос Зейна. - Но зачем ворошить прошлое? Зачем ей знать то, что не касается ее жизни сейчас? Что было до ее рождения? - в голосе Саида были слышны нотки отчаянья. - Потому что поможет мне понять, - ответила сама Хадижа, облокотившись на косяк двери, и посмотрев на отца, - Думаю, я заслуживаю знать, если уж не могу вспомнить. Я лишь прошу помочь мне не блуждать во тьме, отец. - Хорошо, - сдался Саид, опускаясь в кресло, - Заходи. - Оставлю вас наедине, - Зейн направился к двери, поравнявшись с женой, притянул к себе, легко целуя в лоб, - Удачи. - Спасибо, - прошептала Хадижа, на миг утыкаясь в плечо мужа, и ощущая аромат его одеколона. - Что ты хочешь знать? - глухим голосом спросил Саид. - Всё, - коротко ответила Хадижа. Их разговор длился уже около двух часов, но было полное ощущение, что стрелки часов замерли, или двигались со скоростью черепахи. Саид говорил почти не останавливаясь, начиная с того момента, когда впервые увидел Жади на лестницы дома дяди Али, и до того рокового вечера, когда она не оборачиваясь, под растерянными и возмущенными взглядами родственников ушла в ночь. Хадижа не прерывала отца, ни словом, ни взглядом, лишь иногда вздрагивала, когда в голосе мужчины вдруг возникали гневные нотки. Несколько раз она склоняла голову, закрывая глаза. Слишком ярко рисовала воображение картины прошлого, и казалось, что еще слово и память снова напомнит о себе, превратив додуманные картины в настоящие воспоминание, но этого не происходило. Саиду казалось, что это медленная пытка погружением в прошлое была сравнима с утопанием в зыбучих песках. Смотря на события двадцатипятилетней давности словно под другим углом, он еще острее видел собственные ошибки, неправильные решения и растущую день ото дня пропасть между ним и Жади. Нужно было меньше слушать дядю Абдула, нужно было разрешить ей пойти учиться, не нужно было вести их с Хадижей в Бразилию. Дочь не перебивала отца, лишь иногда сжимала ладони в кулаки, царапая поверхность столешницы. - Так, ты говоришь этого бразильца звали Лукас? - первое, что спросила Хадижа, как только рассказ был окончен. - Да, Лукас Феррас, - не сказал, а выплюнул Саид, сжав кулак, - Но, Хадижа, предупреждаю тебя, не вздумай искать его или еще как-то связываться с ним. - Зачем? - пожала плечами она, - Разве что, рассказать о судьбе мамы, пожалуй, не придумаешь мести лучше, чем сообщить человеку о смерти любимой. Я не желаю быть гонцом. Но теперь я хотя бы понимаю. - Что ты понимаешь? - поддался вперед Саид. - Маму. Мне многие говорили, что она поступала нечестно, жестоко, что она стремилась к своей цели, не смотря ни на кого, и я невольно смотрела на себя в зеркало, пыталась понять являюсь ли я такой же? - Ты? - удивился Саид. - Я. Я хочу быть художницей. Я сплю и вижу, как мои картины будут висеть в галереях Лувра, как своими полотнами я расскажу тысячу различных историй, и иногда мне кажется, что ради этого я готова отказаться от всего, - она обвила взглядом кабинет, резко выдохнув, - Ты рассказал, что когда она встретила Лукаса, ей было всего восемнадцать, она только что похоронила мать, переехала в другую страну к почти незнакомым людям. Ничего не напоминает? - развела руками Хадижа. Саид вздрогнул, взглянув на дочь, а девушка продолжила: - Она хотела влюбиться. Я знаю таких девушек. Они мечтают о любви, читают книжки о принцах, смотрят различные фильмы о любви и готовы влюбиться в первого встречного, что обратит на них внимание. Мне кажется, в тот момент оказавшись совершенно одинокой, растерянной, мама ухватилась за это желание любить, быть для кого-то необходимой. На месте того бразильца мог был быть любой, - пожала плечами Хадижа. - Другое дело, что даже через двадцать лет, став взрослой, имея дочь она так и не нашла, за что еще можно уцепиться, кроме этой запретной любви. - Это, скорее, моя вина, я не дал ей шанса реализоваться в чем-то другом. Она хотела стать врачом, я не позволил ей пойти учиться - признался Саид. - А возможно это она так хотела, - пожала плечами Хадижа, - У меня же получилось. - А если бы я тебе запретил? - поинтересовался Саид уже зная ответ. - Я бы все равно пошла учиться тайком или бы просто сбежала, - хитро улыбнулась Хадижа, - Хорошо, что мне не пришлось делать ни того, ни другого, - добавила она. - Да, слава Аллаху. - Спасибо, что рассказал мне, папа, - встала из-за стола Хадижа. - Мне кажется, я сам сбросил груз с плеч этой исповедью, - тоже встал Саид. Она подошла к отцу, обнимая: - Не вини себя, папа. Все случилось так, как случилось. Отпусти это. Пожалуй, именно сейчас Саид впервые был рад, что перед ним не маленькая девочка, мечтающая только о замужестве и золоте, а молодая женщина способная обдумать, понять и сделать выводы. Не по возрасту, мудрые выводы из всего рассказанного ей. - Откуда в тебе столько мудрости? - грустно улыбнулся Саид, погладив дочку по голове. - Скажи спасибо Зейну и моим преподавателям в Академии, - ответила Хадижа, решив промолчать про Одетту. - Обязательно, как только представится такая возможность, - улыбнулся Саид. - Пойдем в гостиную, Хадижа, не будем пугать гостей своим долгим отсутствием. Они все скучали по тебе, - и выпустил дочь из своих объятий.