а Эми. - Да, - кивнула Хадижа. - Он тоже поступил в Академию, и мы учимся вместе, а с Одеттой и Луи он снимает квартиру. - Одетта - это его девушка? - поинтересовалась Самира. - Нет, - покачала головой Хадижа. - Оди не девушка Жака и с Луи они тоже не встречается, хотя иногда мне кажется, что между ними что-то есть. Она классная, у нее пряди покрашены в разные цвета, она очень веселая, яркая, иногда совершенно бесшабашная, но при этом мудрая. Это она настояла, чтобы я пошла на открытие клуба Зейна, когда мы поссорились с ним. - Мне она уже нравится, - улыбнулась Самира, которая уже знала всю историю, произошедшую в Париже, только о прошлом Зейна, своём поцелуе с Жаком и с Оди Хадижа решила умолчать - почему-то это казалось настолько личным, что превращать подобное в тему веселого разговора подружек было просто кощунством. Солнце уже начало клониться к закату, когда девушки распрощались. - Ты сейчас домой? - спросила Самира у сестры. - Нет, сначала заеду в дом отца, нужно забрать кое-какие вещи, - ответила Хадижа. - Поехать с тобой? - Нет, ты и так провела со мной целый день. Смотри, Зе-Роберту заругается, - отрицательно покачала головой Хадижа. - Не волнуйся, я знаю, чем его задобрить, - подмигнула сестре Самира. К девушкам как раз подъехала машина с водителем семьи Рашид, вызванный Хадижей. - До завтра, - попрощалась кузина. - Пока, - села в автомобиль Хадижа. Едва успев подняться на крыльцо особняка, Хадижа услышала женские крики и пронзительный детский плач. Звуки ссоры стали еще более громкими, когда входная дверь распахнулась. Зулейка и Ранья стояли посреди гостиной, выкрикивая друг другу в лицо различные ругательства по-арабски, смысл которых Хадижа не могла до конца уловить, а Мунир и Малика сидели рядом на диване, зажимая уши руками, при этом младшая сестренка уже заливалась слезами. Больше никого не было видно, видимо, прислуга, напуганная ссорой двух хозяек, поспешила спрятаться по углам. - Что здесь происходит?! - спросила Хадижа как можно громче, чтобы перебить эти бьющие по ушам крики. Видимо, в голосе девушки было что-то от интонации отца, так как в первую минуту обе женщины испуганно затихли, медленно оборачиваясь к двери. - А, это ты, - облегченно фыркнула Ранья. Зулейка же подхватила на руки дочь, пытаясь её успокоить. - Так, что случилось? - повторила свой вопрос Хадижа. - Я приготовила для Саида баранину по его любимому рецепту, - начала рассказывать Зулейка. - Ранья её опрокинула. - Сказано в Коране: «Избегайте плохо думать о людях, ибо скверные мысли - самые лживые слова», - у тебя нет ни доказательств, ни свидетелей! Ты обвиняешь меня голословно и за это будешь гореть в аду! - тут же взвилась Ранья. - Мне сказала Малика, - ответила Зулейка. - Малика могла сама опрокинуть блюдо, а свалить вину на меня, - тут же парировала первая жена. - Как ты смеешь наговаривать на ребенка! У тебя совсем нет совести! Да гореть тебе в Аду! - Это тебя покарает Аллах! - ответила Ранья. Скандал вспыхнул с новой силой. - Тихо! Если вы продолжите это, то будете гореть в аду обе! Аллах покарает вас за ваши длинные языки и неумение поддерживать его лампаду и мир в доме мужа! - вырвалось у Хадижи ещё до того, как она успела осознать, что сказала. Женщины смотрели на падчерицу в шоке, даже Малика перестала всхлипывать. - Хадижа?! - нарушила тишину Зулейка. - Ты... - Ранья хотела сказать, что девушка заговорила, как в те в времена, до похищения, но Хадижа перебила её. - Если вы сейчас разойдетесь по комнатам, я не скажу отцу об этом скандале. Ранья демонстративно хмыкнула на заявление падчерицы, а Зулейка облегчённо выдохнула, поглаживая свой живот и понимая, что зря поддалась на провокацию Раньи. Служанки, видимо поняв, что буря миновала, появились в гостиной: одна из них перехватила на свои руки у Зулейки Малику. - Фатима, - обратилась Хадижа к прислуге, - сделай, пожалуйста, чай и принеси в комнату Зулейки, - сама же подхватила вторую жену отца под руку и направилась к лестнице. - Спасибо, - улыбнулась она. - Не за что, - ответила Хадижа, - я бы себя не простила, если бы с моим будущим братом, или сестренкой что-то случилось из-за этих скандалов. - Знаю, что у меня должна уже быть броня от ее нападок, но из-за беременности все стало восприниматься как-то острее, а Ранья не упускает и малейшей возможности напакостить мне и развязать ссору, слово надеется довести меня до потери малыша, не приведи Аллах! - Своим поведением она напоминает мне ребенка. Очень вредного, капризного ребенка, - кивнула Хадижа, - которого иногда действительно хочется наказать. - А ты, наоборот, как-то повзрослела, - осмотрела Хадижу с ног до головы Зулейка, улыбнувшись. - Брак идет женщине на пользу, особенно, когда он счастливый. - Да, - смущенно улыбнувшись, ответила она. Стук в дверь заставил их прервать разговор. В комнату вошла Фатима, неся поднос с чаем и сладостями. - Спасибо, - поблагодарили они, служанку. Та поклонилась, пятясь к двери. - Там, в гостиной ты была словно дядя Али, - Зулейка перевела разговор в другое русло. - Я даже на секунду подумала, что ты что-то вспомнила. Хадижа разлила чай по чашкам и подала одну из них мачехи: - Иногда что-то вспоминается, но ничего определенного. - Но это тоже хорошо, - одобряюще посмотрела на Хадижу женщина. - Конечно, - кивнула Хадижа. - Так ты приехала в гости? - поинтересовалась Зулейка. - Забрать кое-что из моих вещей, - допивая свой чай, ответила она. - В твоё отсутствие Саид запрещал всем, кроме прислуги заходить в твою комнату, так что за сохранность вещей можешь не волноваться. - Это хорошо, - поставив чашку на поднос, а тот - на небольшой столик, ответила Хадижа. - Отдыхай, тебе и малышу нужен покой. - Да, ты права, - улыбнулась Зулейка. - Ты хорошая девочка, и я буду молиться, чтобы Аллах берег тебя. - Спасибо, - поблагодарила Хадижа, уже выходя из комнаты, и тихонько прикрыла за собой дверь. В ее комнате все действительно было так же, как и в день отъезда в Фес. Хадижа подошла к книжным полкам, вытащив несколько учебников и энциклопедий, а потом проследовала в гардеробную. Среди платьев, кофт и юбок свободного покроя висело несколько костюмов для танцев, когда-то принадлежащих Жади. Девушка рассматривала их, стараясь представить себе маму, танцующую для отца или для кого-то другого. Образ Зейна смотрящего на танец матери, неприятно кольнул ревностью, и Хадижа резким и немного нервным движением повесила костюм обратно. - Что, неприятно осознавать, что твой муж был влюблён в твою мать? - голос Раньи с издевкой зазвучал со спины, заставив вздрогнуть, - а может, влюблён до сих пор. Хадижа обернулась. Ранья стояла возле входа в гардеробную с ехидной улыбкой на губах. - Я не слышала стука в дверь, - спокойно ответила она. - Это мой дом, и я имею права заходить в любые комнаты, - нисколько не смутилась Ранья. - Это дом моего отца, а если ты продолжишь так себя вести и доводить Зулейку, думаю, он прекратит быть твоим, - посмотрев мачехе в глаза прямо, ответила Хадижа. - О, значит, как ты заговорила, - поморщилась Ранья. - Думаешь, раз стала замужней женщиной, то вправе указывать?! Я бы не обольщалась насчет Зейна. Все знают, что он бабник; это сейчас он увлечён тобой, но пройдёт время, и он охладеет, а может, даже отправит тебя назад, к Саиду, как надоевшую игрушку. Так что я не советовала бы тебе ругаться со мной, - закончила она злым шепотом, чуть поддавшись вперед. В этот момент Хадиже как никогда захотелось вцепиться в волосы мачехи или расцарапать ей лицо, чтобы стереть эту довольную улыбку с ее проклятой физиономии. - Ты просто завидуешь, потому что мой отец никогда не смотрел так на тебя, как Зейн смотрит на меня, - поравнявшись с мачехой, сказала Хадижа. - Ах, ты! - хотела уже вцепиться в волосы падчерицы женщина, как услышала голос служанки в коридоре: - Лара Ранья! Лара Зулейка, звонит сид Саид. - Пусть проклянет тебя Аллах! И пусть муж больше не дотронется до тебя, - пожелала Ранья напоследок перед тем, как выбежать из комнаты Хадижи к телефону. Хадижа взяла книги и поспешила вниз - у неё не было никакого желания оставаться в этом доме на лишние минуты.