Тридцать первая глава
Хадижа смотрела в иллюминатор на мерцающую под крылом Бразилию, и как-только силуэт города и знаменитой статуи Христа скрылись за облаками, девушка облокотилась на спинку кресла и выдохнула. Зейн, сидящий рядом, нашел ее ладонь и переплел тонкие пальцы со своими: - Уже скучаешь? - Немного, - улыбнулась Хадижа мужу и, быстро поцеловав в его щеку, прижалась к нему сильнее. - Но по Оди, Жаку и Луи я тоже соскучилась, и по учебе. Иногда мне кажется, что я существую в двух мирах, или даже трех. - Вся жизнь состоит из небольших кусочков, словно грани бриллианта, но именно соединенные вместе они образуют одно украшение. Ты уже пригласила Самиру и Эми в Париж, когда-нибудь твои друзья из Франции приедут погостить в Рио или Фес. На самом деле, мир не такой огромный, как кажется, и люди не так далеки друг от друга, как иногда можно подумать, - философски заметил Зейн. - Наверное, - пожала плечами Хадижа. - Ведь Самира нашла меня по рисунку в интернете, а я думала, что пока не стану популярной и пока обо мне не начнут трубить все газеты и телеэфир, меня никто не отыщет, но, как оказалось, иногда хватает странички с рисунками в интернет галерее. - Ты и сейчас хочешь стать популярной? - посмотрел на жену Зейн. - Каждый художник хочет признания своего мастерства и таланта, но готова ли я положить на этот алтарь всю свою жизнь? Не теперь. Зейн улыбнулся: - Главное, наслаждаться жизнью и миром вокруг тебя. Если искусство приносит тебе счастье, то это наивысшая награда, но реализация важна, ты права. - Поэтому следующие дни, если не недели, я буду трудиться над картиной для конкурса. - Ты решила, что нарисуешь? Хадижа вспомнила разговор с отцом о прошлом. После него она несколько ночей беспокойно спала, вскакивала по ночам, пугая мужа, но никак не могла вспомнить, что ей снилось. Но теперь девушка решила, что точно дорисует картину. Это было ее прощение и ее прощание с покойной матерью. - Да, но я не хочу говорить, пока. - Хорошо, - Зейн чуть сильнее сжал ладонь супруги. - У тебя все получится.
*** - Милая мордашка! - Одетта схватила в объятья подругу, как только та подошла к крыльцу Академии. - Как я скучала! - Оди, ты сломаешь мне ребра, - прохрипела Хадижа, обнимая подругу в ответ. - Прости. - Все хорошо, - улыбнулась Хадижа, обнимая Луи и Жака. - Ну, как видишь, Париж цел и даже Эйфелева башня не погнулась, - развела руками Одетта, припоминая слова Хадижи перед отъездом. - А ты как съездила? - Нормально, - пожала плечами девушка, не желая вдаваться в подробности, - Повидала всех родственников. Скоро вновь стану старшей сестрой, вторая жена отца беременна. - Жуть, - повела плечами Оди. - Золушку одна мачеха чуть не извела, а тут две. - Зулейка очень даже милая, - встала на защиту женщины Хадижа, - а вот Ранья точно выпрыгнула из злой сказки. - Потом расскажешь поподробнее, - подхватила Одетта Хадижу под руку. - Вперёд, к Мерьелю, что-то мне подсказывает, что он тоже соскучился по нас. Мастер, судя по всему, действительно скучал, так как едва студенты успели рассесться по местам, как он устроил опрос по теории рисунка, а потом задал нарисовать портрет соседа сзади, в основном ориентируясь по памяти. Хадиже повезло - позади нее сидела Одетта, а её девушка могла нарисовать без труда, но тут, видимо, Мерьель просёк такую удачу и, внимательно посмотрев на студентку, произнёс: - Мадемуазель Рашид, так как я видел в вашем альбоме достаточно портретов мадемуазель Руссо, то вы, чтобы не было обидно вашим одногруппникам, нарисуете мой портрет. Судя по нескольким вздохам и даже вскрикам, это как раз одногруппниц и возмутило, но отказываться от предложения мастера было нельзя. - Да, мсье, - отозвалась Рашид. Всё время пока Хадижа рисовала, она чувствовала на себе взгляд Мерьеля, и от него хотелось съёжиться, как от холодного ветра. Девушку и раньше смущало и нервировало пристальное внимание преподавателя, но сегодня оно, казалось, усилилось вдвойне. Хадижа попыталась сбросить с себя это нервное состояние и сосредоточиться на рисунке. К концу пары карандашный эскиз был вполне узнаваем, и Хадижа со спокойной душой протянула портрет. Мерьель несколько долгих секунд смотрел на работу: - В художника мой превратился глаз, твой образ в сердце впечатлён правдиво. - Но глаз рисует тело лишь одно, увидеть сердце глазу не дано, - ответила она цитатой из того же сонета, принадлежащего перу бессмертного Шекспира. Мерьель улыбнулся: - А вот тут, мадемуазель, я бы с вами поспорил. Как дела с вашей конкурсной работой? - Все хорошо, мсье. Я покажу вам наброски в конце недели? - Договорились, и позвольте я оставлю этот портрет себе, - мужчина положил на свой стол чуть измятый рисунок. - Конечно, - ответила Хадижа. - До завтра, мсье. - Не знаю, как по нас, а по тебе Мерьель явно скучал, - сказал Жак, когда нагнал подругу в коридоре Академии. - С чего ты решил? - Ну, все эти «нарисуйте меня», Шекспир... - Я просто действительно очень часто рисовала Оди, - заспорила с другом девушка. - Рисовала и молчала, - нагнала их Одетта. - Ах ты, коварное существо с ликом ангела, - она потрепала девушку по голове. - Ты обязана показать мне все мои портреты! Слышишь? Все! - Хорошо-хорошо, - примирительно подняла руки Хадижа. - Поехали ко мне домой, там в студии часть рисунков, часть рисунков в квартире. - К тебе в замок? - посмотрел на подругу Жак. - А муж против не будет? - Зейна нет дома, - посмотрела на часы Хадижа. - И вообще-то мусульмане очень гостеприимны, так что не отказывайтесь от приглашения, обидите. - Тогда поехали, - ответил за всех Луи.