*** Хадижа была счастлива - сегодня ей позволили переместиться в кресло-коляску и, наконец, выбраться за пределы собственной палаты. Луи, Одетта и Жак, конечно, не могли оставаться в стороне, как только узнали обо всем произошедшем. - Ну, милая мордашка, у тебя не жизнь, а остросюжетный роман, хоть сейчас кино снимай! - воскликнула Оди, едва перешагнув порог палаты. - Но я рада, что у этого «фильма» хэппи-энд, - обняла она подругу. - Не представляешь, как я счастлива, - отозвалась Хадижа. И вот теперь они рассекали по коридорам больницы на перегонки с Луи, которому удалось где-то раздобыть коляску. Веселье и визги прекратились со строгим выговором медсестры. - Все равно девочки быстрее, - показала язык другу Одетта, заруливая коляской, на которой сидела Хадижа, за угол. - А ты знаешь, что в этой же больнице лежит Мерьель? - спросил Жак. - Да, - кивнула Хадижа. - Его палата где-то в той стороне, - указала она вправо. - Давайте к нему заглянем? - предложил Луи. Все кивнули. Луи слез с коляски, отодвигая ее куда-то к стене, и они потихоньку проследовали вдоль правой стены, украдкой заглядывая в палаты. В третьей по счету их ждал успех. На постели, бледный, под капельницей, но вполне живой, лежал их преподаватель. Одетта тихо постучалась: - Здравствуйте, мастер, гостей принимаете? Мерьель посмотрел на стоящих в дверях и, кивая, улыбнулся. - Как вы себя чувствуете? - спросила Хадижа. - Все хорошо, мадемуазель Рашид, - голос мужчины был хриплым, но вполне узнаваемым. - А вы? - Я в порядке, - поторопилась заверить его Хадижа. - Хорошо. Мне хотелось бы извиниться, что я... - Не надо, - перебила Мерьеля она. - Вас ввели в заблуждение, и именно вы в результате спасли нас обоих. Вы герой. - Да уж, герой, - ухмыльнулся Мерьель. - Хотя полицейские тоже так считают. Хадижа нервно передернулась, вспоминая свой разговор со стражами порядка, которые чуть ли не поминутно требовали отчет о том, что произошло в квартире художника и после. Она бы, наверное, не смогла бы говорить на эту тему, если бы не теплые руки Зейна на её плечах, что окутывали теплом, не подпуская холод страха к сердцу. Позади снова постучались: - Извините, это палата мсье Мерьеля? - мягкий тембр женского голоса заставил Джабира вздрогнуть. Он узнал этот голос сразу и даже чуть приподнялся, чтобы увидеть посетительницу лучше. - Да, - кивнул Луи, взглядом оценивая стройную женскую фигурку, симпатичное лицо с правильными чертами и выразительным, словно чуть удивленным, взглядом серых глаз. - Камилла, - выдохнул Мерьель. - А, вы помните, - искренне удивилась женщина. - Да, простите за вторжение, я просто хотела убедиться... - Что я жив, - закончил он за слегка смутившейся гостьей. - Как видите, вполне жив и, по словам врачей, поправляюсь, но не последнюю роль и вы сыграли в моем спасении. - Я делала, что могла, - несколько шагов в сторону постели Джабира, и Камилла с хитрой улыбкой высунула одну руку из- за пазухи куртки, вытаскивая маленький рыжий пищащий комочек. - Я, кажется, обещала подарить вам котенка. - Ой, какой милый! - хором воскликнули Оди с Хадижей. Камилла подошла к Мерьелю еще ближе, протягивая руку с котенком к нему. Пальцы художника коснулись мягкой шерсти: - Как его зовут? - Я не знаю, - пожала плечами Камилла. - Думала, вы, сами назовете. - Это кошечка? - спросил художник, внимательно рассматривая животное. - Да, - утвердительно кивнула женщина. - Тогда будет Сиеной. - Сиена? Красиво, - улыбнулась Камилла. - Да. Это один из оттенков рыжего, как раз похожего на ее шерсть, а также природный пигмент, гидрат окиси железа с примесью глинистых минералов и двуокиси марганца. Одна из разновидностей охр, отличающиеся от неё большим количество железа и почти полным отсутствием глины. Сиена была известна еще в античном Риме. Добывалась в Арчидоссо в Тоскане. В эпоху Ренессанса, художник и писатель Джорджо Вазари назвал этот пигмент «Красная земля». Оди, Луи, Жак и Хадижа переглянулись и заулыбались. Мсье Мерьель оседлал свой любимый конёк, а значит, точно идет на поправку. - Пойдемте, - тихо шепнула Хадижа. - Не будем им мешать. Камилла же осторожно села на краешек постели, внимательно слушая рассказ Мерьеля о Джорджо Вазари, прозванном Аретино - итальянском живописце, архитекторе и писателе, поглаживая Сиену, которая тихонько мурлыкала в ответ.