о задержали дыхание и чуть подались вперед. - Золотым призером конкурса становится Одетта Руссо. Хадижа взвизгнула от неожиданности и восторга, и если бы не проклятые костыли, то тут же обняла бы Одетту. Сама же победительница только хитро улыбнулась, украдкой показав язык Луи, который, впрочем, не выглядел огорченным. - Ты мне должен большую упаковку «Skittles», - шепнула она ему перед тем, как взойти на сцену для награждения. Все окружили закрытую пока полотном картину победительницы, и Одетта, дернув за шнур, открыла свою работу. В тот же миг Хадижа почувствовала, как ее щеки заливаются румянцем. На картине была изображена пара, застывшая в танце. Полутемный фон сцены скрывал черты их лиц, но поза, пропорции тел... девушка не могла не узнать, кого именно изобразила художница. Хадижа поискала глазами в толпе мужа. Зейн стоял, облокотившись на одну из колонн, украшающих вход в галерею. По его лицу нельзя было однозначно сказать, понял ли он кого изобразила Оди на своем полотне, но его взгляд, который она поймала, заставил её тело покрыться крупными мурашками, невольно вспоминая сцену в клубе и следующую после нее. Хадижу бросило в жар, и она тут же отвела взгляд в сторону. - Спасибо за оказанную честь, - взяла слово Оди. - Надеюсь, моя картина вам понравилась, - обворожительная улыбка в сторону людей в зале, и Хадижа подумала, что слова подруги про актерскую карьеру не такая уж и пустая болтовня. - Но это еще не все сюрпризы. Одетта поманила всех дальше в зал, за небольшой поворот. Там тоже была картина, скрытая полотном ткани. Все удивленно посмотрели на девушку, и та продолжила: - Хадижа, я знаю, что с тобой много чего произошло не очень приятного, если не сказать ужасного, - голос Одетты дрогнул. - Но ты у нас словно маленькая птичка Феникс. Поэтому это я решила сделать для тебя, - девушка дернула шнур. Хадижа сначала не поверила своим глазам. Под полотном оказалась ее картина, именно та самая картина, что она готовила к конкурсу. Девушка смотрела на нее уже иными глазами. Она, сама того не осознавая до конца, нарисовала не просто портрет своей умершей матери, она выплеснула на холст все, что знала о ней, все, что чувствовала, все, что теперь помнила и понимала. Целая жизнь в одной работе, квинтэссенция любви, боли и сожаления и в центре этого она, как всегда чарующе прекрасная, танцующая Жади. Румянец сошел с щек болезненной бледностью, как только Хадижа посмотрела в сторону семьи. Отец помрачнел, напоминая каменную статую, слишком прямой, слишком неподвижный, не отрывающий взгляд от картины, а сжатые в кулаки ладони говорили о всех чувствах, красноречивей слов. Дядя Али тоже побледнел и держал руку в районе сердца. Самира же казалась растерянной и переводила взгляд с картины на Хадижу и обратно. Самой же Хадиже стало стыдно. Она в полной мере осознала, каким катком прошлась по чувствам родственников. Смотреть в сторону мужа было еще страшнее. Осуждение во взгляде Зейна ранит сильнее, чем гнев отца. Девушка судорожно выдохнула и поспешила прочь от картины и от своей семьи, ощущая, как с каждым шагом ее начинает все больше трясти. Добравшись до выхода из галереи, она втянула ноздрями холодный воздух. Столкновение прошлого и настоящего. Она боялась, что разбередила едва зажившие раны, так как сама ощущала потерю матери, словно это произошло не пять лет назад, а едва ли несколько недель. Да, это был ее рисунок, рисунок по памяти и в память той, кого она потеряла. Меньше всего Хадиже бы хотелось сделать своим любимым и родным больно. Что-то теплое и тяжелое укутало ее. Знакомый запах туалетной воды подсказал, кто рядом. Хадижа обернулась, позади стоял Зейн. Он смотрел куда-то вдаль, чуть сжимая ее плечи. - Злишься? - спросила она. Муж отрицательно покачал головой. Картина всколыхнула в его голове множество воспоминаний, отозвалась гаммой чувств, уж слишком она была яркая, живая, словно Жади вспорхнет с холста подобно птице и умчится прочь. Еще острее было то, что в одном из силуэтов Зейн узнал себя. Немой укор, если не одна из причин всего случившегося пять лет назад. Он смотрел на Саида, не отрывающего взгляд от картины, понимая всю бурю чувств, овладевающую им, но также видел и Хадижу, в спешке покидающую зал, и ринулся за ней. - Ты должна была сделать это. Нарисовать ее. Отпустить ее. Хадижа облегченно выдохнула, найдя на ощупь ладонь Зейна, и сплела с той свои пальцы. Облокотилась на него спиной. - Хадижа?! - голос отца эхом, разносящийся по коридорам галереи, снова заставил ее напрячься. Хадижа обернулась. Саид встал от нее в нескольких шагах. Он ощутил, как гнев бурлит в крови, едва увидел, что изображено на картине. Первый порыв мужчины был сорвать полотно со стены, так как образ Жади, смотрящей на него сверху вниз, словно с превосходством, будил не самые хорошие воспоминания. А что это стала достоянием публики, выбивало из колеи еще сильнее. Хадижа словно мстила за что-то, и ему хотелось бы знать, за что, но оторвав, наконец свой взгляд от картины, он не нашел дочери в толпе. - Да, отец? - он заметил, как она сильнее сжала руку Зейна, видимо ища у мужа поддержки, и мысленно обругал себя. Да, ему до сих пор больно от воспоминания о Жади, как и от осознания сколько ошибок он успел совершить. За то, что его собственная дочь, однажды потерянная, все еще стоящая на костылях после аварии, сжималась от одного его голоса, он готов был проклясть себя самого. Да, это его дочь. Его Хадижа, и никому она не мстила, а просто написала, выразила в картине все, что ощущала, чего лишилась, как и он когда-то. Буря в душе улеглась, оставив после себя тоску по не случившемуся и упущенному. - Замечательная картина, - выдохнул Саид, грустно улыбнувшись. - Да, хорошая картина, - из-за спины отца появился дядя Али. - Думаю, Жади она бы понравилась, - улыбнулся он, взглянув на Хадижу. А та почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. - Папа, - она сделала шаг, едва не падая из-за заскользившего костыля, как ее тут же подхватили несколько рук. Тепло объятий и знакомый поцелуй в макушку. Хадижа закрыла глаза, наслаждаясь давно забытым ощущением - ощущением, что она дома, и теперь, слава Аллаху, он не будет для неё непонятным и чужим.