*** Жаудат Абу Аббас положил трубку, устало выдохнув. Хоть один груз он снял со своей души. Он знал, что по-хорошему должен лично явится в дом Рашидов и, упав на колени, молить Саида и Зейна о прощении, но ни моральных, ни физических сил на это просто-напросто не осталось. Мужчина видел, как рушатся стены его дома, казавшегося таким прочным, а на самом бывшим прогнившим насквозь. Все эти месяцы он словно наивный новорожденный ягнёнок полагал, что Самат выкинул из головы эту девчонку. Сын действительно вел себя идеально: стал больше интересоваться делами фирмы, соглашался на смотрины невест, ни в чем не перечил. Поэтому, когда в доме вдруг раздался звонок из посольства Египта, то это было словно попадание молнии в вышку. Сердце защемило, а перед глазами мужчины потемнело и зарябило. Жаудат дрожащими руками расстегнул две верхние пуговицы рубашки, продолжал слушать человека на том конце провода, тактично, но сухо, по-деловому, рассказывающему ему и о смерти Самата, и о том, что Абу Аббасу нужно срочно первым же рейсом вылететь во Францию. Дальнейшее плыло как в тумане: прилет в Париж, поездка сначала в посольство, потом в полицейский участок, морг, где сердце Жаудата первый раз дало сбой... когда он увидел Самата на железном столе. Он не мог до конца поверить во все то, что ему говорили. Похищение, покушение на убийство, угон. Все это казалось каким-то сюрреалистичным бредом. Жаудат сжимал кулаки, молился и старался держаться до стен своего дома, где он смог бы без посторонних глаз выплеснуть всю свою боль и злость. Он знал, что Саид Рашид с родственниками приехал к попавшей в больницу после всего произошедшего Хадижей, но не нашел в себе силы заехать к ним. Возвращение домой с телом Самата в гробу, было очередным испытанием. Его нужно было похоронить. Вот это стала самым главным испытанием. Всем людям нельзя закрыть уши и завязать языки, так что весть о кончине Самата Абу Аббаса и слухи о произошедшем расползались по улицам города словно алчущие крысы. И вот сейчас в его доме поселилась тишина и скорбные рыдания. Многие партнеры по бизнесу разрывали контракты, не объясняя причин. Слуги увольнялись, а муж Сабиры грозился вернуть дочь в дом, как только та родит и пройдут положенные три месяца. Мужчина еще надеялся, что муж поменяет свое решение и молился об этом в каждой молитве, надеясь, что Аллах не отвернулся от их семьи навсегда. Сердце ныло все сильнее. Жаудат сел на диван, откинувшись на спинку и закрыв глаза рукой. - Что же ты натворил, Самат. Ты обрек себя на муки ада, но потащил в его пламя и всю свою семью, - прошептал он. Грудь сжимало все сильнее, на нее словно положили огромный камень. - Выпей, дорогой, - перед лицом появилась ладонь, в которой лежала маленькая таблеточка и стакан воды. Жаудат обернулся, посмотрев на Таджию. Женщина была одета в темно-синее платье, с минимум украшений, и выглядела постаревшей. - Прими, станет легче, - попросила женщина еще раз. Жаудат взял лекарство и стакан, глубоко вздохнул и положил таблетку в рот, запивая. - Все наладится, Аллах не покинет нас, - осторожно гладя мужа по плечам, тихо произнесла она. - Он уже покинул нас, - ответил Жаудат. - Нужно молиться. Молиться и раздать все свое богатство нуждающимся. А еще идти в половничество в Мекку. Тогда, возможно, Аллах и простит нас. - Ты прав, дорогой. Я велю служанкам раздать все мои украшения. А как только тебе станет лучше, мы отправимся в Мекку. Жаудат похлопал жену по руке и грустно улыбнулся. Таджия всегда была его поддержкой, его первой женой. Поэтому он всегда и прощал ее, когда она вела себя совсем не так, как полагается хорошей мусульманской жене. Вот и сейчас Абу Аббас мог положиться только на ее. Они вдвоем сидели в гостиной в полупустом доме, слыша далёкие призывы муллы к намазу и верили, что завтра будет лучше сегодня, что Аллах не оставил их. Большего не осталось.
*** Дневной зной уже спал, сменившись вечерней прохладой. Дядя Али сидел в гостиной, лениво потягивая кальян и пуская по воздуху кольца дыма, тающие облачками табачного аромата. Тетя Латифа играла с Кави во внутреннем дворике, возле фонтана. Малыш, весело смеясь, пытался ухватить ярко-розовый лепесток, плавающий на поверхности. Хадижа могла с легкостью представить, как сама в таком же возрасте сидела на руках матери, пытаясь дотянутся до воды. Она даже будто помнила это, чувствуя аромат лепестков и прохладу воды. - Дядя Али, когда я была без сознания... - Хадижа глубоко вздохнула, - я видела маму. Не знаю, был ли это сон или же междомирье, но она была спокойна и радостна. Она пожелала мне счастья. Мужчина замер, смотря на внучатую племянницу: - Никто, кроме Аллаха, не знает точно, что будет после того, как мы покинем этот мир, - посмотрел он вдаль, - но если это так, то я счастлив за Жади. Она нашла то, что у нее не было в этом мире. - Я хочу верить, что, несмотря на все, что происходила в ее жизни, она избежала гнева Аллаха. - Аллах милостив, - выпуская очередную порцию дыма, медленно ответил Али. - Скажите это дяде Абдулу, - улыбнулась Хадижа, вспомнив ворчливые проповеди родственника. - О, этот закостенелый фанатик останется таким, каков он есть, до самой своей смерти и даже в садах Эдема будет ворчать, что все не так, - рассмеялся мужчина. - Хадижа, Зейн подъехал и ждет тебя! - услышала она голос тети Латифы. - Уже иду, сейчас только сбегаю наверх за платком! - ответила она. В комнате Хадижа набросила на голову первый попавшийся под руку светло-голубой платок. Поймав свое отражение в зеркале, она коротко улыбнулась. » - Мама, я жду не дождусь, когда смогу надеть платок, - Хадижа кружилась в одном из платков матери перед зеркалом. - Обязательно наденешь, - Жади забрала платок из рук дочери, накидывая тоо на себя, - и будешь самой красивой. Платок очень украшает женщину». - Я люблю тебя, мама, - шепнула Хадижа, смотря на фотографию в рамке на столе. Уже выйдя из комнаты, она столкнулась с Раньей: - Хадижа, ты весь вечер избегаешь меня? - Прости, я тороплюсь, - попыталась проскользнуть мимо Хадижа, словно в доказательство ее слов. - Я не займу много времени. Просто хотела сказать спасибо. Девушка остановилась, недоуменно смотря на мачеху. - Про то что ты сказала, точнее не сказала отцу, - объяснила Ранья. Хадижа покачала головой: - Я сделала это не ради тебя и не ради твоей благодарности, а ради Мунира. Я не хочу, чтобы брат оказался, как я, непонимающий мотивы взрослых, их ссор, склок и обид, знающий только то, что его бросили. Я не желаю ему такого, поэтому надеюсь, что мы, нет, не станем друзьями, но будем терпимее. Поддерживай лампаду Аллаха в доме моего отца, сделай его счастливым. - Я пыталась сделать это все эти годы, - с обидой ответила Ранья. - Я не виновата, что он любит твою мать, даже когда она умерла. Хадижа закрыла на миг глаза, сдерживая слезы, и судорожно вздохнула: - Так я тоже не виновата, - развернувшись, стала спускаться дальше Хадижа. Да, они вряд ли станут с Раньей друзьями, но не быть врагами вполне смогут. Хадижа попрощалась с родственниками и села в машину, чтобы доехать до отеля, где Зейн снимал номер. - Что-то случилось? - спросил Зейн, заметив, что Хадижа задумчиво смотрит в окно. - Нет, - улыбнулась она, поворачиваясь. - Просто немного устала. Хадижа прижалась к Зейну, ощущая знакомый терпкий запах сандала. Она подумала, что ей повезло, что Зейн полюбил ее. Иначе она могла оказаться в ситуации Раньи. Невольно вспоминались все ссоры и драки, что наполнили дом отца после второй его свадьбы. То, как она мечтала, что в одно прекрасное утро откроет глаза и все будет как прежде: мама, папа и я - все вместе; и никакой Раньи, никакого Мунира. Вспомнила и ту волну отчаянья, боли, обиды и растерянности, когда увидела, как отец гордо выезжает на белоснежном жеребце, держа на руках долгожданного наследника. В тот момент Хадиже показалось, что, потеряв мать, она также потеряет отца. В тот момент она поняла слова Самиры о том, что мальчики, сыновья, всегда будут важнее. Девушка передернула плечами и тут же ощутила руку мужа, обхватывающую её плечо. - Скоро приедем. - Да. Это был тот же номер, что и в ночь их свадьбы. Только убранство было чуть скромнее: у кровати не было серебряного подноса с чайником для омовения ног и лепестков роз с их удушающим, подобным патоке ароматом. Хадижа прошла по комнате, проводя пальцами по узорчатым ставням. Странно было возвращаться сюда сейчас, спустя практически год. Ей казалось сейчас, что прошло намного больше времени, считай целая жизнь. - Хадижа? - позвал ее Зейн. - Что-то не так? Хочешь, я сменю номер? - А? - вынырнув из своих раздумий, повернулась к мужу девушка. - Нет-нет, все хорошо. Я в душ, - улыбнулась она. Прох