Восьмая глава
Неделя подходила к концу. Хадижа уже окончательно освоилась в классе, общаясь, в основном, с Эми и Сабирой. Изредка к ним присоединялись ещё две девушки из мусульманских семей. Бразильские же ученики перекидывались время от времени парой фраз, но не слишком интересовались одноклассницами, которым нельзя ходить в ночные клубы и на пляжные вечеринки. Самат, к облегчению Хадижи, не появлялся в эти дни в школе, но его сестренка довольно часто упоминала брата в разговорах. Из-за возможности встречи с ним не хотелось посещать их дом. Кроме того, новая подруга иногда была просто невыносима. Сабира обожала хвалиться, если не сказать, хвастаться, чем-то новым, будь то украшение или наряд. Девушка любила привлекать к себе всеобщее внимание и восхищение - завистливые взгляды в ее сторону доставляли ей удовольствие. - Когда же ты приедешь, ко мне в гости? - вздохнула одноклассница. - Я бы показала тебе все мои украшения. Некоторые отец заказывал специально для меня у лучших ювелиров Марокко. - Прости, Сабира, но, может, вы с Эми придёте ко мне? - предложила Хадижа. Одноклассница на минуту задумалась: - Хорошо, может быть сегодня, - пожала она плечикам. - Только надо предупредить отца и брата. - Ладно, - согласилась Хадижа. После школы, позвонив отцу, Сабира отпросилась, и вот они втроем приехали в дом семьи Рашид. Сабира с восхищением осматривалась вокруг. В гостиной сидели Ранья и Зулейка с детьми. - Салам Але́йкум, да принесет Аллах свет и благополучие в этот дом, - воздев руки к небу, поприветствовала она женщин. - Алейкум Салам, да благословит тебя Аллах, - поприветствовала в ответ Зулейка, с интересом рассматривая гостью. - Меня зовут Сабира Абу Аббас, я одноклассница Хадижи, - представилась девушка. - Приятно познакомиться, Сабира, - улыбнулась Зулейка. Ранья же демонстративно игнорировала и Хадижу и ее подруг - она взяла за руку Мунира и повела его в сад. - Пойдем, мой хороший, - шептала она упирающемуся мальчишке, которому любопытно было посмотреть, с кем пришла старшая сестра. Зулейка поморщившись, посмотрела вслед ушедшей женщине. Ранья вела себя как великовозрастный ребенок, но что-то выговаривать первой жене Саида совсем не хотелось. - Хотите чаю, сладостей? - взяла на себя роль радушной хозяйки вторая жена Саида. - Да, пожалуйста, пусть принесут в мою комнату, - кивнула Хадижа. Девушка повела подруг наверх. - Красиво, - огляделась Сабира, трогая полог кровати, рассматривая обстановку. - Хотя подушек можно было и побольше. Она по-хозяйски подошла к двери в гардеробную: - Какие замечательные наряды! - девушка сняла одно из платьев и, приложив к себе, покрутилась вокруг. - А платки! - ахнула Сабира. - Почему ты их не носишь? Хадижа подала плечами: - Эти платки принадлежали моей матери. Их принесла Ранья вместе с двумя нарядами для танцев, тоже когда-то принадлежащих Жади. - А где твоя мама? Она в Фесе? Или твой отец развелся? - повесив платок на место, спросила гостья. - Она погибла в аварии пять лет назад. Услышав это, Сабира побледнела, а Эми поникла. В комнате повисло тяжёлое молчание. Девушка вышла из гардеробной. - Я тебя понимаю: моя мама тоже умерла, - ее звонкий голос стал тихим и глухим. Она села на пуфик возле туалетного столика. Обвела взглядом стоящие на столешнице украшения, косметику и наткнулась на рамку с фотографией очень красивой женщины. - Это она? - Да, - также шепотом ответила Хадижа. - Красивая. А у меня нет ни одной фотографии мамы. - Почему? - полюбопытствовать, до этого молчащая, Эми. - Лара Таджия - первая жена отца - велела убрать все фотографии, - безэмоционально ответила Сабира, просто констатируя факт. - Она говорит, что так отцу легче было пережить произошедшее. Хадижа закусила губу. Она понимала подругу, возможно, не в полной мере, но, если бы ей Ранья запретила рисовать маму, или забрала фото... Слишком жестоко. - Ты ее совсем не помнишь? Сабира же глубоко вздохнула, качая головой, стараясь удержать рвущиеся наружу рыдания. Большую часть ее жизни она практически не говорила о матери, разве что с братом и, увидев сейчас участие и интерес во взгляде подруг, начала рассказывать: - Я плохо помню тот день, в отличие от Самата. Моя память была более милостива. Нам было по семь лет. Помню только, что был очень жаркий день, и мы гуляли в саду. Сад был великолепен. Это было произведение ландшафтного искусства: изумрудно-зеленая трава, многочисленные клумбы и кусты, фруктовые деревья и большой фонтан. Именно таким Сабира представляла волшебный сад возле дворца падишаха, в сказках, что читала ей мама. Девочка знала, что этот сад отец разбил для ее мамы, ведь она, хоть и была самой младшей, третьей женой, для мужа являлась самой красивой и любимой. Они часто все вместе гуляли здесь, смеясь и играя. Сабира была самой счастливой девочкой во всем Фесе, шагая рядом с мамой, отцом и братом. Но сегодня отец уехал на работу, и девочка скучала. Она играла в куклы на небольшой поляне, представляя себя, в очередной раз, принцессой за которой вот-вот прилетит на ковре-самолете красивый и богатый падишах. Девочка украдкой смотрела в сторону подвесных качелей, на которых сидела мама, читая книгу. Рядом бегал Самат, играя в отважного воина, размахивая игрушечной саблей. Все произошло в один миг. Вот мама, улыбаясь ей, встаёт с качелей и вдруг хватается за сердце. Ее качает, и она открывает рот, то ли в попытке вздохнуть, то ли в немом крике. Женщина начинает медленно оседать на землю. Самат, стоящий рядом, отреагировал мгновенно, бросая игрушку и стараясь подхватить мать. - Сабира, беги за помощью! - закричал он, держа голову матери на своих коленях. И Сабира побежала. Побежала быстрее, чем когда-либо. В саду собрались все слуги и две первых жены отца. Послышались звуки сирены, но было уже поздно. Самат так и сидел, удерживая голову матери на коленях, и через всхлипы уговаривал маму открыть глаза, но женщина уже ничего не услышит. Мальчика буквально оттащили от умершей. Все были шокированы и напуганы. В последующие дни дом погрузился в оглушающую тишину. Не слышен был больше смех, затихла музыка, и двое детей лежали на огромной постели в попытках уснуть. Им нельзя было плакать: нельзя тревожить покой умерших, - , но Сабире так хотелось, что слезы сами катились по бледным щекам. Тихие всхлипы были еле слышны. Самат лежал рядом, молча, не шевелясь, и лишь сильнее сжимал ладонь сестры. - Нас с братом вырастила Зухра - вторая жена отца. Она старалась, как могла, заменить нам мать. - А первая, как ее? Таджия? Это ведь она запретила фотографии вашей матери, - фыркнула Эми. - Лара Таджия очень властная, но умная женщина, - заступилась за свою мачеху Сабира. - Благодаря ей в нашем доме всегда покой и порядок. Говорят, она из королевского рода. - Все равно это слишком жестоко: лишить ребенка любой памяти о матери, - не унималась Эми. Сабира пожала плечами. Ее лицо снова стало печальным: - Однажды отец сказал, что я очень похожа на нее. - Хочешь, я напишу твой портрет? - спросила Хадижа, у которой до сих пор перед глазами стоял образ маленького мальчика, держащего на руках умирающую мать. Сейчас она готова была пожалеть Самата. Пережив такое, нельзя остаться прежним. Даже она, не помнящая ни мать, ни того, как произошла авария, ощущала, что в ней что-то сломалось. - Ну, я не знаю, - засомневалась Сабира. - Хадижа прекрасно рисует, - прорекламировала подругу Эми, - Соглашайся. - Ну, хорошо, - кивнула Сабира. Тут в дверь постучались. После разрешения в комнату вошла служанка с подносом, на котором стояли сладости и чай. - Спасибо, Фатима, - поблагодарила служанку Хадижа, как только та все расставила. - Если нужно будет что-то ещё, только позовите, юная госпожа, - поклонившись, ответила та. - Попьём чай и начнем рисовать, - сказала Сабира, казалось, уже полностью пришедшая в себя после исповеди, и снова надевшая маску восточной принцессы. - Как скажешь, - улыбнулась Хадижа. Девушку больше не раздражала эта манера маленькой хозяйки всего и вся. Кто знает, если бы мама не увезла ее из дома, и не случилось той аварии, то и она сама была бы такой же маленькой принцессой в своем дворце.