Мелодия мобильного прервала их.
— Ас-саля́му але́йкум, Саид, — посмотрев на дисплей, нажал кнопку ответа Зейн. — Вы уже в аэропорту? Хорошо, вас встретит мой водитель. Он знает адрес больницы.
Стоило Зейну положить трубку, как Хадижа набросилась на него с расспросами:
— Отец едет сюда?! Как, когда? Он знает об аварию? А про Самата?
Зейн улыбнулся, наблюдая за ней, такой живой и настоящей, — за эти два дня беспокойство за её состояние вытрепало ему все нервы, хотя врачи и утверждали, что в такой аварии и при таких обстоятельствах девушка еще легко отделалась.
Упоминание Самата заставило Хадижу вздрогнуть и напрячься, словно парень мог войти в дверь палаты все с тем же проклятым пистолетом. Пальцы невольно скомкали простыню. Зейн заметил это и тут же подошел, сев позади Хадижи, на край кровати, и осторожно обхватил ее за плечи:
— Все хорошо, Хадижа. Все закончилось. Самата застрелили полицейские.
Она вздрогнула, услышав это. Ей не хотелось думать о Самате, о том, что произошло, но вдруг в голове четко возникла картина раненого Мерьеля и стоящего над ним Абу Аббаса.
— Мерьель! — Хадижа резко развернулась к Зейну. — Он же не умер?!
— Твой преподаватель? — переспросил Зейн, совершенно забыв про мужчину. — Да, он находится в этой больнице, его, кажется, прооперировали. Он слаб, но жизнь в безопасности.
— Хорошо, — облегчённо выдохнула Хадижа, оперевшись спиной о грудь мужа, и тут же почувствовала легкий поцелуй в затылок.
Мурашки пошли по коже, согревая все изнутри. Все обиды и страдания, связанные с поцелуем с Гаррой, казались далекими и абсолютно бессмысленными. Теперь Хадижа не просто знала, а на себе испытала, что есть вещи гораздо страшнее и больнее, чем подобная ревность. Есть события, которые переворачивают мир, заставляя с ужасом задуматься о том, что ты никогда не увидишь ни семью, ни друзей, ни любимых.
Прижавшись к Зейну еще ближе, она нашла руку мужа и сжала ее сильнее:
— Не отпускай меня.
— Не отпущу, — шепотом отозвался Зейн.
В палату снова вошла знакомая медсестра.
— Мадам Шафир, — она ввела прямо в катетер, где стояла капельница из шприца, лекарство. — Вам вредно утомляться.
Зейн встал с постели жены, помогая ей устроиться поудобнее. Хадижа поморщилась от не слишком приятной процедуры и хотела запротестовать, что нисколько не устала, но тут же почувствовала, как голова становится тяжелой, а боль затихает.
— Она проспит несколько часов, — сообщила медсестра Зейну. — А вы можете пока съездить домой и привести себя в порядок.
— Спасибо, — благодарно улыбнулся Зейн. — Но я в порядке.
— Можете меня не обманывать, мсье Шафир, — покачала головой женщина. — Весь персонал видел, что вы не отходили от постели жены все эти дни, — она наклонилась в сторону мужчины и шутливо добавила. — Если честно, весь женский коллектив ей завидует. И мне бы не хотелось, чтобы вы тоже легли в соседней палате от переутомления.
— Я не смею перечить такой обворожительной медсестре, — поклонился Зейн. — И полностью доверяю главное сокровище моей жизни вашим надежным рукам, — он взял медсестру за руку и оставил на ее тыльной стороне ладони символический поцелуй.
Еще раз взглянув на уже спящую Хадижу, он коротко кинул:
— Скоро должны приехать отец и родственники мадам Шафир.
— Мы позаботимся о них, — уверила его медработник.
— Хорошо. Я вернусь через час, — вышел Зейн из палаты.
Саид, дядя Али и Самира сидели в больничном кафетерии после разговора с доктором Ребер.
— О Аллах, я до сих пор не могу поверить, что Самат так поступил, что он похитил и пытался убить Хадижу! — вздыхала Самира, крутя стаканчик с кофе в руках.
— Страсть иногда мутит рассудок и случаются самые ужасные вещи, совершаются самые страшные поступки, — философски ответил сид Али. — Я чувствовал это безумие в разуме и сердце младшего Абу Аббаса, еще когда он пытался похитить Хадижу в Фесе.
Чашка с чаем Саида подпрыгнула на блюдце от резкого движения ее обладателя. Рашид ошарашенно взглянул на родственника.
— Самат пытался похитить Хадижу еще в Фесе? — медленно переспросил он и, получив утвердительный кивок, резко вскочил из-за стола, — И вы говорите мне об этом только сейчас!
— Хадижа просила меня не говорить об этом, — поморщился дядя Али. — Но я рассказал все Зейну и не думал, что мальчишке удастся добраться до Парижа.
— Никто из нас не думал, — послышался со спины голос Зейна.
Он не стал уезжать далеко, вернувшись в клуб. В кабинете была сменная одежда. Можно было спокойно привести себя в порядок, помолиться, поесть и вернуться назад. Медсестра была права в одном: Хадиже он нужен был сильным и здоровым, а впереди еще маячил не самый легкий разговор с Саидом.
И вот теперь он стоял лицом к лицу с рассерженным тестем.
— Ас-саля́му але́йкум, Саид, — поприветствовал друга Зейн.
— Ты… как ты допустил это?! Ты, поклялся, что будешь оберегать мою дочь! — не сдерживался Саид.
— Поверь мне, Саид, эти два дня, что я провел у постели своей жены, твоей дочери, я неустанно повторял себе эти вопросы, — ответил Зейн, твердым и спокойным тоном. — Я, как и все тут, не думал, что он зайдет так далеко и доберется до нее здесь.
— К чему теперь перекладывать вину друг на друга, — вмешался в разговор Али. — Все в руках Аллаха, а нам стоит лишь возблагодарить Его за то, что Хадижа жива.
Оба затихли, словно провинившиеся школьники.
— Пойдёмте лучше в палату Хадижи. Вдруг она уже проснулась, — предложила Самира.
Все молча согласились.
Хадижа проснулась и действительно почувствовала себя лучше, чем несколько часов назад. В палате она была одна. Девушка понимала, что Зейну нужно было отдохнуть, привести себя в порядок, но в душе колыхнулась какая-то детская обида за то, что ее оставили в одиночестве. В коридоре послышались приближающиеся шаги и голоса, затем открылась дверь палаты и в дверях возник знакомый силуэт медсестры:
— Мадам Шафир, к вам посетители, — улыбнулась она. — Только ненадолго, — шепнула она стоящим за порогом гостям.
— Да, конечно, — прозвучал голос Саида в ответ, и Хадижа почувствовала, как по телу пробежали мурашки, а сердце забилось так быстро, что застучало в ушах. Хадижа снова себя почувствовала маленькой девочкой, с тоской ожидающей, когда же любимый папа вернется домой с работы и вот… увидев его высокую фигуру в дверях, она вдруг почувствовала, как слезы защипали глаза, мешая видеть.
— Папочка, — прозвучало жалобно и как-то совсем по-детски.
Саид не мог не ответить на этот зов:
— Хадижа, — он практический подбежал к дочери, её обнимая.
Девушка уткнулась в его плечо и разрыдалась. Саид гладил дочь по голове, чувствуя, как от ее слез сердце щемит болью, а по телу дрожью бежит родительская тревога, заставляющая делать невозможное лишь бы ребенок был счастлив. Он словно вновь держал в своих руках малышку Хадижу.
— Ну, все-все, принцесса, хватит плакать, — поцеловал он ее в макушку, — а то нас выгонят отсюда.
Хадижа отстранилась, стирая тыльной стороной ладони слезы и с улыбкой смотря на отца.
— Простите.
— Ас-саля́му але́йкум, Хадижа, — поприветствовал ее дядя Али.
— Ас-саля́му але́йкум, Хадижа, — вторила ему Самира, облокачиваясь на спинку больничной кровати.
— Уа-але́йкуму с-саля́м, — ответила всем Хадижа.
— Ты и правда все вспомнила? — озвучила Самира вопрос который вертелся на языке у всех троих, с тех пор как они поговорили с врачом.
— Самира, ты до сих пор не носишь платок, а он украшает женщину, — она посмотрела на кузину и хитро улыбнулась.
Самира рассмеялась после этих слов и покачала головой:
— Узнаю Хадижу. Ты тоже не носишь платок, — фыркнула кузина.
Хадижа провела рукой по своим волосам, словно ища этому подтверждение: