А та почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.
— Папа, — она сделала шаг, едва не падая из-за заскользившего костыля, как ее тут же подхватили несколько рук.
Тепло объятий и знакомый поцелуй в макушку. Хадижа закрыла глаза, наслаждаясь давно забытым ощущением — ощущением, что она дома, и теперь, слава Аллаху, он не будет для неё непонятным и чужим.
Тридцать шестая глава
Хадижа смотрела на Фес с высоты крыши дома дяди Али. Теперь он снова стал родным и любимым городом, городом детства, местом, где ей казалось, что в их семье — мир и лад, местом, где всё было знакомо сердцу: от запахов восточных пряностей до молитв муллы и людского говора. Хадижа дышала этим воздухом, чувствовала на коже горячий ветер пустыни и улыбалась.
Каникулы в Академии были в самом начале и, перейдя на второй курс, все разъехались по домам навестить семью или отправлялись путешествовать с друзьями. Хадижа, конечно, выбрала первое, и вот, сегодня вечером в доме дяди Али был праздник, на который ждали всех родственники.
— Хадижа, дорогая, — голос Зорайде заставил девушку отвлечься от созерцания панорамы и чуть ли не бегом спуститься вниз по ступенькам; нога уже не болела, и не осталось напоминания о произошедшей аварии, кроме небольшого шрама на голени.
— Я тут, — остановилась она у подножия лестницы, ведущей на крышу.
— Гости уже начали собираться.
— Я пойду переоденусь, — улыбнулась Хадижа, пробегая мимо, в свою комнату.
С возращением воспоминаний к ней вернулась тяга к нарядам и украшениям. Быть по-восточному роскошной уже не казалось Хадиже излишеством, однако, крутясь перед зеркалом в новом наряде, она остро осознавала, что вряд ли бы оделась так, будь она в Париже. Здесь это казалось уместным и даже необходимым: черные стрелки, очерчивающие глаза и делающие их еще выразительнее, и множество золотых браслетов на руках, мелодично позвякивающие при любом движении рукой.
— Ты прекрасна, — голос Зейна позади заставил вздрогнуть от неожиданности. Хадижа обернулась с улыбкой и бросилась в объятья мужа.
— Я скучала.
— Я тоже, — убрав непослушную прядь за ушко жены, ответил он. — У меня есть для тебя подарок.
Зейн вытащил из кармана бархатный футляр, в котором лежало ожерелье из золота.
— Какая красота! — осторожно прикасаясь к украшению кончиками пальцев, выдохнула Хадижа.
Зейн улыбнулся, наблюдая за восхищенной девушкой, за огоньком, загоревшимся в ее глазах.
— Повернешься? — спросил он, вытаскивая украшение из футляра.
Хадижа чуть ли не подпрыгнула от нетерпения и круто повернулась, одновременно убирая волосы на одну сторону, чтобы освободить изгиб шеи. Зейн надел украшение и щелкнул замочком, чуть прошелся пальцами по нежной коже, ощущая аромат полевых цветов и, не удержавшись, коснулся губами шеи.
Хадижа вздрогнула от этой чувственной ласки. Мурашки знакомо побежали куда-то вниз по позвоночнику, закололо кончики пальцев от возбуждения. Она обернулась и, обхватив лицо Зейна, сама впилась в его губы страстным поцелуем. Почувствовала, как его руки, обхватывая ее талию, прижали к себе сильнее.
Вспыхнувшая страсть отзывалась во всем теле горячей волной. Мир сжался до одного человека во Вселенной. Захотелось сбежать ото всех, но Хадижа, глухо застонав, отстранилась:
— Нас ждут.
— Знаю, — охрипшим голосом, ответил Зейн, выпуская жену из своих объятий. — Я рад, что тебе понравился подарок, — хитро улыбнулся он.
— Да, он прекрасен, — Хадижа поправила украшение на груди. — Но у меня краски заканчиваются. Бросила она взгляд в тот угол комнаты, где стояли ее художественные принадлежности.
— Краски все равно предпочтительнее, — засмеялся Зейн, наблюдая за ее хитрым взглядом.
С первого этажа уже доносились звуки музыки, и Хадижа, ничего не ответив, быстро поцеловала мужа в щеку и направилась к выходу из комнаты.
В гостиной уже было много людей, в том числе Саид с Раньей и Зулейкой. Вторая жена отца уже была на третьем триместре и с гордостью показывала свой большой живот, говоря, что у нее родится прекрасный, сильный мальчик; Латифа, Мохаммед, Амин, тоже находящийся на каникулах, Самира с Зе-Роберту, возившиеся с маленьким Кави, который уже вставал и, качаясь, осторожно переступал с ноги на ногу. Али что-то обсуждал с Абдулом и Джафаром — мужем Назиры, сама же Назира что-то рассказывала Зорайде, на что хозяйка дома согласно кивала, впрочем, иногда отворачиваясь от собеседницы, устало вздыхая и закатывая глаза.
— Хадижа! — первой ее увидела Зорайде, когда девушка, пританцовывая в такт мелодии, спускалась вниз по лестнице.
С ее лица не сходила радостная улыбка. Она снова оказалась в атмосфере абсолютного счастья, абсолютной любви, которая может быть только в детстве. Музыка, сладости, танцы, ароматы восточных пряностей — все это кружило голову.
— Какое великолепное ожерелье, — восхитилась Назира, указав на подарок Зейна.
— Спасибо, тетя, — улыбнулась Хадижа — Это муж подарил. У вас тоже великолепные украшения, — обвела рукой наряд тети девушка.
— Да, Джафар, очень доволен мной и старается радовать почти каждый день, — гордо выпятив грудь, произнесла Назира. — Я так счастлива, Хадижа, что ты все вспомнила. Теперь ты снова будешь вести как истинная мусульманка. Саид уже сказал, что ты надела платок, — быстрый взгляд в сторону Самиры, которая, казалось, и ухом не повела. — Вот теперь ты можешь остаться дома, ухаживать за мужем и как можно скорее подарить ему наследника.
Услышав это, Хадижа едва не подавилась кусочком рахат-лукума, что взяла в рот, и удивленно посмотрела на родственницу:
— Тетя, но я не собираюсь бросать учебу. Скажу даже больше, под конец каникул в Рио прилетят мои друзья из Франции.
Теперь настала очередь Назиры удивленно замолчать. Хадижа же, улыбнувшись, подошла к отцу, который был как-то напряжен.
— Что-то случилось, папа?
— А?! Нет, принцесса, — рассеянно погладил дочь по голове Саид.
— Обманываешь, — Хадижа взяла отца за руку.
— Звонил Абу Абасс, — посмотрев на дочь, ответил он.
Хадижа вздрогнула, посмотрев на сотовый, что он сжимал в руке.
— Что он хотел?
— Извинялся. Он был не в курсе, что задумал Самат и отрекся от него.
Хадижа старалась не думать и не вспоминать про Самата. Ее до сих пор иногда мучали кошмары, и она ловила себя на том, что напрягается, вжимаясь в кресло автомобиля, стоит стрелки спидометра превысить отметку в восемьдесят. Хорошо, что у нее был Зейн, который просто обнимал ее сильнее в подобные моменты.
— Аллах ему судья. Нам всем, — тихо отозвалась Хадижа.
— Хадижа, я давно хотел спросить, но не находил нужного времени… — осторожно начал Саид.
— Да?
— Ты же помнишь тот день, когда Жади по… забрала тебя из школы? — ловя взгляд дочери спросил он. — Вам никто не помогал?
Хадижа поджала губы. Краем глаза она заметила Ранью, стоящую у входа на кухню. Отец не мог видеть жену, но вот она смотрела прямо на них и, судя по испуганному выражению лица, прекрасно слышала его вопрос.
В девушке боролись два чувства: с одной стороны, ложь — это грех, а ощущение власти над мачехой, что в свое время попортившей Хадиже не мало нервов, радостно пьянила. Да, было желание проучить Ранью, показать, что несмотря ни на что она важнее и любимее для отца, но с другой стороны: Хадижа уже давно не была той капризной, избалованной девчушкой, что, не разбираясь во всех хитросплетеньях взрослых отношений, винила во всем «глупую» Ранью.
— Нет, отец, — покачала головой Хадижа. — Мама просто ждала меня у школы. Я думала, мы отпустили прошлое…
— Да, малыш, — посмотрел на погрустневшую дочь Саид. — Прости. Иди потанцуй, ты сегодня такая красавица, — поцеловав Хадижу в лоб, подтолкнул ее в сторону центра комнаты, где кружились танцовщицы Саид.
— Хабиби? — осторожно подошла к Саиду Ранья.
— Ранья? — он устало улыбнулся жене, протягивая ей руку и обнимая.