— И, да, по мне Хадижа — красивое имя, — робко улыбнулся парень. — Оно тебе идет.
— Спасибо, — кивнула девушка, слабо улыбаясь.
Девушка не знала, куда ей идти: в кабинет директрисы, откуда она так позорно сбежала, или к себе в комнату, которую делила еще с двумя девочками? Она посмотрела на джинсы с засохшими на них пятнами краски и решила, что стоит хотя бы переодеться, пара минут все равно ничего не изменит.
Зое вошла в жилой корпус и поднялась на свои этаж. Дверь в комнату была открыта, поэтому девушка приостановилась и замерла у входа. У ее постели стоял ее отец и рассматривал рисунки, висящие на стене у изголовья кровати.
— Нравится? — понимая, что не может просто дальше молча стоять, спросила она.
Мужчина вздрогнул, оборачиваясь.
— Хадижа, — он шагнул в ее сторону, но увидев, что девушка невольно отступила, остановился. — Ты убежала…
— Да, простите, — опустила она голову. — Все это так неожиданно. Я испугалась.
— Для меня тоже неожиданно и несколько пугающе, — осторожно сказал Саид. — Пять лет я не знал, где ты? Жива ли? Поэтому понимаю твое состояние.
Девушка медленно вошла в комнату и встала рядом с отцом. Он смотрел на портреты Жади, которыми была увешена большая часть стены, лишь изредка, разбавляя картинами пейзажей.
— Ты не помнишь ее? — спросил он, кивая на рисунки.
— Нет, — покачала девушка головой. — Только иногда мне кажется, что я вижу ее во сне.
— Она…
— Умерла, — вдохнув продолжила она. — Да, мне сказали об этом еще в больнице.
Иногда мне кажется, что нарисуй я еще один рисунок — и память вернется.
— Поэтому у тебя их так много? — спросил Саид, рассматривая импровизированную выставку.
— Это еще не все рисунки, — пожала плечами девушка. — Думаю, если развесить все, то полкомнаты будут завешены.
— Ты действительно, красиво рисуешь, — сказал Саид. — Я вижу тут на некоторых картинах есть знакомые черты Феса или Рио.
— Я и вас рисовала, — смущаясь проговорила девушка.
— Да? — удивленно посмотрел на неё Саид.
Ему больно видеть ее такой незнакомой, смотрящий на него, как на чужого человека. Только сейчас мужчина начинал осознавать, что его маленькой Хадижи уже нет, и перед ним взрослая девушка, к тому же ничего не помнящая ни о своем настоящем доме, ни о законах, ни о религии. Это могло стать довольно большой проблемой.
Саид помнил, что дядя Али забрал Жади из Рио только после смерти ее матери, но она хотя бы знала, кто она, и росла пусть и в более мягких условиях, но все же по законам ислама. Хадижа же, стоящая сейчас перед ним, полностью походила на обычную европейскую девушку, и мужчина с содроганием думал о том, что еще придется открыть в жизни его дочери вдали от дома. Но несмотря на это, он ни за что не откажется и не потеряет ее вновь.
Тем временем девушка залезла на кровать и, сняв один из листков, подала его мужчине. Он всматривался в собственный портрет, сделанный еще не уверенной рукой, и это вселяло в него надежду, что Аллах вернул ему дочь, и все будет хорошо.
— Знаете, я решила, что я поеду с вами, — спускаясь с кровати, произнесла девушка. — Я хочу узнать, кто я на самом деле.
— Я очень рад это слышать, Хадижа, — осторожно обнимая дочь за плечи и улыбаясь, ответил мужчина.
Третья глава
Менее чем через неделю все документы, а также результаты ДНК, подтверждающие родство Саида Рашида и Зое Вебер для социальных и правоохранительных служб, были готовы. И вот: Зое Вебер больше не существует. На бланках документов она снова стала Хадижей Рашид, хотя сама не понимала, как ей быть. Для самой себя она все еще была Зое, и честно, боялась этой прежней, но такой чужой жизни. Вздохнув, девушка обвела взором пустую кровать и голую стену перед ней. Ей не верилось, что она оставляет приют, эту страну, эту жизнь. Девушка не хотела думать о том, что все ее планы рухнули в одночасье. Жак был прав: она должна быть рада, что теперь узнает, кто она. Ведь, возможно, когда девушка окажется в родных местах, в родном доме, ее память восстановится. Только вот радоваться особо не получалось. Зое перекинула через плечо сумку, взяла в одну руку чемодан, в другую — мольберт и покинула комнату.
Скоро уже должен был приехать месье Лефевр, чтобы отвести ее в аэропорт. Она вышла во двор и еще раз посмотрела на здание, что пять лет было ей домом, но не всегда ласковым, из которого иногда хотелось сбежать, но другого она не знала. Теперь же девушка шагала в неизвестность, и от этого замирало сердце.
— Как всегда решила улизнуть по-тихому? — услышала она голос позади себя.
— А ты снова подкрадываешься со спины, Жак, — грустно улыбнулась девушка, оборачиваясь.
— Так ты решила уехать в разгар школьных занятий?
— Не хочу всех этих прощальных речей, любопытных взглядов.
— Но со мной же ты попрощаешься? — с иронией спросил Жак.
— Ну, конечно, дурачок, — опустив свои вещи на землю, девушка кинулась обнимать друга.
Жак обнял девушку, ощущая запах карамели от ее волос. Ему не верилось, что уже сегодня он не погуляет с ней по улочкам Бордо, не будет напоминать об ужине и обеде, пока она вся, испачканная краской, корпеет над очередной картиной. Он уже скучал по ней.
Резкий гудок автомобиля заставил молодых людей отстраниться друг от друга.
— Тебе пора, — выдохнул Жак.
— Да, — возвращаясь к своим вещам, кивнула девушка.
— Надеюсь, в Рио есть интернет, — грустно пошутил парень.
— И мусульманам можно выходить в скайп, — в том же тоне ответила другу она. — Я напишу тебе.
— Я буду ждать.
Зое глубоко вздохнула, на миг закрыв глаза, чтобы не дать себе расплакаться, и, подобрав свои сумки, резко развернулась и направилась к машине. А Жак направился к зданию школы, мысленно готовясь к будущему нагоняю от мадам Дюпаж за прогул, но прощание того стоило.
— Здравствуйте, мадемуазель Рашид, — поздоровался с ней полицейский и помог уложить чемодан в багажник.
— Здравствуйте, месье, — замерев на несколько секунд, не сразу осознав, что обращаются именно к ней, с опозданием поприветствовала девушка в ответ.
Когда они сели в машину, она смотрела на все еще стоящего во дворе приюта Жака. Автомобиль тронулся, и, увидев, что парень машет, тоже медленно подняла руку в ответ. Машина выехала на шоссе, оставляя приют и все прошлое позади.
— Ваши отец и дядя будут ждать нас в аэропорту.
— Он мне не дядя, — ответила ему девушка. — Он дядя моей матери.
Но поняла, что это звучит грубо, и, опустив голову, она пробормотала:
— Извините.
— Ничего, все хорошо, — бросив на девушку короткий взгляд, ответил мужчина.
Лефевр понимал, что ей сейчас нелегко. Хадижа Рашид отправлялась в родной дом, к своей семье, но на самом деле и то, и другое для нее является чужим и незнакомым. Все еще осложнялось тем, что она попадет не только в чужую страну, но и в чужую культуру. Насколько он мог судить со стороны, ислам — это та религия и законы жизни, где женщинам позволено не слишком много, а девушек возраста мадмуазель Рашид принято уже выдавать замуж. Успокаивало лишь то, что, похоже, месье Рашид действительно любит свою дочь и не сделает ничего против ее воли, но лучше бы ей все вспомнить поскорей.
Машина доехала до аэропорта, и месье Лефевр, проводив Хадижу и вручив ее отцу и дяде Али, распрощался с гостями.
Регистрация была пройдена, и оставалось лишь ждать объявления о посадке. Девушка рассматривала людей, проходящих мимо. Первые из них прилетели, вторые, как и она, улетали, а третьи встречали родных и близких. Эти яркие эмоции: радость от встречи, и печали от расставания, так бросались в глаза, что скорее на автомате, чем осознанно, она достала блокнот и простой карандаш.
— Хадижа? Хадижа?!
Она не сразу осознала, что зовут ее, и только когда обращающийся к ней дядя Али оказался совсем близко, растерянно взглянула на мужчину.
— Не хочешь чего-нибудь? — спросил он.
— Нет. Спасибо.
Сид Али сел рядом.
Повисло молчание. Зое чувствовала себя неловко под внимательным взглядом новообретенного родственника. Ей казалось, что он смотрит не сколько на нее, сколько куда-то вглубь, видя насквозь все ее страхи и сомнения, а может, он погружен в какие-то свои мысли. Еще девушка ругала себя за то, что не отозвалась сразу. Имя Хадижа было для нее чужим, но она понимала, что называть ее Зое там, куда они прилетят, никто не станет. Нужно было привыкать.